Белое безмолвие - [10]

– Что?

– Сколько времени пройдет, прежде чем мы сможем отсюда выбраться?

– Может, день. А может, неделя.

– Неделя? – Моя первая реакция была абсолютно нелепой: «Я же взял отгул только на один день».

Я старался не смотреть на останки, но потом что-то заставило меня снять перчатки, протянуть руку и прикоснуться к ним. Теперь они казались живыми, липкими и теплыми. Меня отчаянно трясло. Я буквально чувствовал, как мороз пробирает меня до мозга костей.

– Снимай-ка эту одежду, парень. – Он уже и сам стягивал с себя костюм.

Эд был прав. Оставаться в мокрой одежде – прямая дорога к гипотермии. Я сбросил сапоги, и это было ошибкой, потому что вода из них выплеснулась на пол, и без того влажный. Извиваясь изо всех сил, я выполз из водонепроницаемого костюма, а потом и из промокшего флисового комбинезона. Мокрые носки и трусы прилипли к телу; их я тоже снял. Чувствуя, как шершавый пол царапает ягодицы, я сел, прижав колени к груди.

Свет потускнел, и я не сразу сообразил, что Эд выключил свой фонарь. Он протянул руку и похлопал ею по моему фонарю.

– Выключи его. Нужно экономить аккумулятор.

– Нет! – Это была инстинктивная реакция: всё во мне восстало против мысли о том, чтобы остаться в полной темноте.

– Сделай это.

В его голосе не звучала угроза, но вряд ли он допустил бы, чтобы я отказался. И он был прав: конечно же, следовало беречь заряд аккумуляторов. Я снял каску, щелкнул выключателем, и нас поглотила пучина полной темноты. Глазам не за что было зацепиться, и из-за этого обстоятельства сознание несколько минут выделывало разные фокусы: я видел какие-то контуры, возникшие из ничего, и яркие круги света, которым неоткуда было взяться. Отсутствие визуального восприятия дезориентировало, вызывало легкую тошноту и, казалось, усиливало шум журчащей воды.

Внезапно я подскочил на месте от прикосновения холодного и скользкого тела Эда: бедра его оказались по обе стороны от меня, а руки обнимали сзади. О боже! Я застыл, почувствовав его щекочущее дыхание на шее и услышав хлюпающий звук, когда его гениталии прижались к основанию моей спины.

– Я не уверен, что тебе нужно делать это, Эд.

Он никак не отреагировал – возможно, просто не услышал из-за шума потока. Курс оказания первой медицинской помощи я проходил много лет назад и был вполне уверен, что контакт двух человек с переохлаждением организма принесет обоим только вред. Но холод внутри меня отдавался сильной болью – постоянной, настойчивой, и мне трудно было представить, как в этой ситуации может стать еще хуже. Он начал растирать мне руки и ноги, словно нетерпеливый родитель, промокающий свое дитя полотенцем после ванной. Это помогло, и брезгливость из-за близости с ним постепенно отошла на второй план, по мере того как боль становилась терпимой, – ужасно неприятной, но уже не такой тягостной. Дрожь отступила, и мой мозг переключился на жуткую ситуацию, в которой я оказался.

«Окей. Не паникуй. Тьерри знает, куда ты отправился. Все инструкции Эда есть в ноутбуке. Тьерри же не дурак, он в курсе, как опасны эти пещеры, это как раз одна из причин, по которой он не пошел с тобой. Если ты не вернешься к полуночи, самое позднее – к завтрашнему утру, он поднимет тревогу».

Я почувствовал тяжесть на своем плече – Эд положил на него свой колючий подбородок, словно мы были любовниками. Это могло показаться забавным, если бы я не ощущал такую тоску. Я больше не боялся его; он спас мне жизнь, и в любом случае все его психические отклонения, чем бы они ни являлись, тускнели перед ужасом нашего положения.

– Кто-нибудь знает, что ты спустился сюда, Эд? – Я повысил голос, чтобы перекрыть шум воды, и горло мое запротестовало против этого.

– Нет, парень.

– Мой приятель ждет меня обратно к девяти вечера. Думаю, что потом он начнет бить тревогу. – Я постарался, чтобы это прозвучало оптимистично, но панические нотки все равно прорвались. – А спасатели смогут к нам спуститься? – Мне пришлось повторить этот вопрос дважды.

– Нет. Даже аквалангисты не пройдут по Крысиной тропе. Слишком узко, сам понимаешь.

– А с другой стороны они зайти не смогут? Ты же сказал, что понадобится всего час, чтобы выбраться отсюда.

– Течение слишком сильное. Ты это на себе прочувствовал, парень. – Хватка его рук ослабела, и он хрипло закашлялся, так, словно у него разрывались легкие.

– Ты в порядке, Эд?

– Да. – Он прочистил горло и снова кашлянул; его грудная клетка у меня за спиной заходила ходуном.

– Ты спас мне жизнь.

Никакой реакции.

– Я сказал, ты спас мне жизнь.

Послышался еще какой-то хриплый звук. Опять кашель. Я готов был поклясться, что на плечо мне брызнула жидкость.

И тут до меня дошло: «Черт. Тела».

– Вода ведь не сможет подняться сюда, правда?

– Сможет. Когда она идет полным ходом, то заполняет всю систему.

– Проклятье.

Так вот почему останки находились в таком беспорядке, а трупы не сохранились в идеально чистом воздухе подземелья; за долгие годы вода много раз заливала их и сдвигала с места. Тонуть страшно. Все говорят, что это не так, что наступает умиротворение, но это чепуха. ЦРУ ведь пытает людей, заставляя их захлебываться, верно? И сам я до сих пор чувствовал боль, как от пореза бритвой, когда вода попала мне не в то горло.