Белочка и старуха Агата - [2]
Наконец среди всего разнообразия голосов Агаты услышала нежную мелодию, тихую-тихую. Ведьма сделала шаг, другой и всё увереннее пошла на эти звуки.
Мелодия была тоненькой ниточкой, связывающей поющее дерево и старую ведьму. Стоило ей чуть отвлечься – порвётся ниточка, мелодия утихнет – нипочём не найти дерева.
Но нет, Агата, не отвлекаясь ни на что, шла вперёд и вперёд, пока не упёрлась лбом прямо в дерево. Теперь мелодия звучала намного громче, чем прежде, но никто, кроме Агаты, её всё равно не слышал.
Ведьма погладила ладонью шершавый ствол и наконец открыла глаза. Дерево как дерево, с виду ничем не примечательное.
В благодарность за то, что Агата услышала его песню, оно протянуло ей свои ветви. Ведьма аккуратно отломила одну из них, самую тоненькую, сунула её в карман. Потом наклонилась, набрала горсть влажной земли и залепила ранку, чтобы дереву не пришлось зря терять свой живой сок.
Затем вынула из кармана кофты платок, вытерла руки, из другого кармана достала только что отломленную веточку, повертела её в руках. Сейчас она проверит её на колдовство, и, если веточка попалась удачная, можно будет возвращаться домой.
Там Агата очистит её от коры, отполирует, смажет специальным снадобьем, чтобы никакие жучки-червячки не погрызли. Может, даже украсит резным узором. Но это потом. А пока…
Старуха Агата взмахнула веточкой, пробормотала слова старинного заклинания и…
И сверху в неё полетела шишка. Агата задрала голову.
– Что ещё за…
Договорить она не успела, потому что крупная рыжая белка, мгновение назад выскочившая из дупла, опять швырнула в неё шишку и залопотала что-то на своём беличьем языке.
Агата не понимала язык диких зверей. Не было у неё способностей к языкам, и кое-как до сих пор она обходилась без этого. У неё была Крошка, она и вела переговоры со зверьём при необходимости.
Сейчас Крошка находилась далеко, поэтому перевести белкину речь не могла. Но и без переводчика было ясно, что тёплых слов для Агаты у белки не нашлось. Она опять что-то возмущённо процокала, швырнула в Агату ещё одну шишку, взмахнула пушистым хвостом, рыжей стрелой перелетела на соседнее дерево, затем на другое и исчезла из вида.
Изумлённая ведьма проводила белку взглядом: «Свихнулась, бедняга, не иначе. За зиму одичала, вот и кидает в прохожих что попало».
Агата собралась было уже уйти, но её внимание привлекло какое-то движение наверху дерева. Из дупла на неё уставилась пара круглых чёрных глаз. А ещё через мгновение наружу выпал ребёнок.
Агата, машинально взмахнув рукой, направила веточку – пока ещё не совсем волшебную палочку – на малыша. Розовый карапуз повис в воздухе, а потом плавно опустился на землю.
Как только розовая попка коснулась земли, ребёнок заплакал, да так пронзительно, что у Агаты заложило уши. Ведьма подхватила ребёнка на руки, прижала к себе, завернула в полы кофты и бросилась домой. Она почти ничего не соображала из-за пронзительного детского рёва.
Ей надо было срочно посоветоваться с Крошкой. Может, кошка знает, откуда в лесу берутся дети и, главное, куда их девать?
Глава 3
Увы. У Крошки не было ответов на эти вопросы. Когда Агата ворвалась в дом, держа наперевес орущего ребёнка, Крошка от удивления свалилась с кресла-качалки и забилась под стол. Агата схватила из тарелки на столе сухарь, обмакнула в Крошкину миску с молоком и сунула в ладонь карапузу. Тот увлечённо зачмокал. Наступила тишина. Крошка вылезла из-под стола.
– Ты где это взяла? – кивнула она на ребёнка.
– Сверху на меня свалилось, – ответила Агата, укладывая ребёночка поперёк кровати.
– Всё шуточки шутишь, – неодобрительно заметила Крошка.
– Какие уж тут шуточки, – отозвалась Агата, мрачно разглядывая, как по одеялу под весёлое журчание растекается лужица.
Ребёнок догрыз сухарь, сунул в рот большой палец правой ноги и пока молчал.
Крошке пришла в голову какая-то мысль.
– Я скоро, – бросила она Агате и выскользнула за дверь.
– Да уж, пожалуйста, не задерживайся, а то мне одной как-то не по себе! – крикнула ей вслед Агата.
Ребёнок агукнул и сморщился.
– Кажется, в луже ему не нравится, – поняла Агата и передвинула малыша на сухое место.
Пока Крошки не было, Агата разглядывала свалившееся на неё дитя. Розовое, пухленькое, в младенческих перетяжках, теперь, когда не кричало, оно даже понравилось старой ведьме. Круглые чёрные глазёнки смотрели на Агату не отрываясь, нос – кнопочкой, губки – бантиком. На макушке двумя язычками пламени топорщатся рыжие волосики, собранные в хвостики. «Девочка», – сама себе пояснила Агата, протянув палец, чтобы погладить один из хвостиков.
Малышка решила, что Агата с ней играет, крепко схватила старухин палец и потянула его в рот. Агата выдернула палец, метнулась к столу и сунула в ладошку следующий сухарь, чтобы малышка снова не разревелась.
Крошка сдержала обещание и вернулась совсем скоро. Хвост кошки был задран вверх и распушён до предела, что означало – Крошка в гневе. Агата занервничала:
– Ну что, узнала?
– Да уж, узнала кое-что! – сердито заявила кошка и напустилась на ведьму. – Опять неизвестные заклинания пробовала? Опять прабабкину книгу брала? Обещала ведь – больше никогда! Обманула?!
