Беллилия - [25]

Бен Чейни и доктор Мейерс явились почти одновременно. Было много рукопожатий и пожеланий счастливого Нового года.

— Я приехал за своей пассажиркой, — сказал Бен.

— Сегодня я не могу присоединиться к тебе, Бен. Мисс Гордон уехала, и я не хочу оставлять Чарли одного.

— Как? Мисс Гордон уехала? — удивился Бен.

Доктор бросил быстрый косой взгляд на Бена и повернулся к Беллилии:

— Вам лучше подышать свежим воздухом сегодня, миссис Хорст. Похоже, нас ожидает непогода, и это может оказаться вашей последней прогулкой на неделю вперед.

Приводилось еще много других аргументов с разных сторон, прежде чем Беллилию смогли уговорить оставить мужа — доктор чуть ли не приказал ей поехать с Беном на прогулку. Как только они оба ушли, Чарли, скрестив руки на груди, посмотрел свысока на доктора и сказал:

— Я хочу знать, какой был смысл в том, что вы сказали мне тогда.

— Забудь об этом, Чарли.

— Как это понять? «Забудь об этом, Чарли?» Что вы пытались сделать? Одурачить меня?

— Да ничего такого не было. Я получил ответ из лаборатории. Конечно, я предпочел бы сдать на анализ первичный экскремент, но все было смыто до того, как я приехал сюда, хотя я уверен, если бы там были токсичные вещества, это проявилось бы даже в тех частицах, что я послал в лабораторию.

— Но я все еще вас не понимаю. Что вы хотели найти? Яд?

Слово повисло в воздухе. Однако как только Чарли его произнес, он почувствовал себя гораздо лучше.

— Хочешь сигару? — Доктор протянул Чарли маленький цилиндр, завернутый в фольгу. — Рождественский подарок одного из пациентов. С такой семьей, как у меня, не часто предоставляется возможность курить «Корону Корон». — Доктор замолчал и продолжил свою речь после того, как, разорвав фольгу, сунул в рот сигару, зажег ее и с наслаждением выпустил первые кольца сигарного дыма. — Должен признать, Чарли, что симптомы твоей болезни озадачили меня. Я никак не мог найти причину такого неожиданного приступа. Когда в тот день я вернулся домой и обсудил это со своим старшим сыном — кстати, никто так смело, так нахально не ставит диагноз, как студент-медик, — я решил все-таки не рисковать.

— Но у меня давние нелады с желудком.

Доктор только вздохнул в ответ.

— Пугать своих пациентов так не похоже на вас. Откровенно говоря, я до сих пор не понимаю ваших мотивов.

Доктор тянул с ответом. И наконец заговорил:

— Иногда я думаю, что моя жена впала в старческое слабоумие. Она обожает синематограф, который становится так популярен. Часто тянет меня в город, чтобы посмотреть эти «живые картинки». — Доктор слегка пожал плечами. — Судя по всему, мой разум тоже затронут склерозом и этим безумным видом развлечения.

Чарли поднялся на ноги.

— Почему вы врете мне, доктор?

— Не кричи. У меня со слухом все в порядке.

— Извините. Но я настаиваю, чтобы вы сказали мне правду.

— А разве ты не рад узнать, что все это было лишь старческой фантазией чересчур дотошного медика? Ну, я переусердствовал.

— Если это была лишь фантазия, зачем вы рассказали мне о ней? Я всегда думал, что вы стараетесь не беспокоить пациентов попусту.

— А я считал своим долгом предупредить тебя на случай, если мои опасения хоть в чем-то оправдаются. Ведь если бы опасность действительно существовала, а я бы ничего тебе не сказал, вся ответственность легла бы на меня.

— По-моему, вы не сознаете тяжести обвинения, которое возложили на невинного человека.

— Я никого ни в чем не обвинял.

— Вы намекали, что Беллилия дала мне… — Чарли прочистил горло, — дала яд… — Дальше он ничего произнести не мог.

— Что ты так разволновался? Можно подумать, я только сегодня принес тебе плохую новость. Признаюсь, я почувствовал облегчение, когда выяснил, что мои подозрения не подтвердились, и приношу свои извинения за доставленное тебе беспокойство.

Чарли опустился в кресло. Глаза его увлажнились. Доктор тактично отвернулся и подошел к окну в эркере. Снег уже падал, но пока еще так лениво, что казалось, будто в воздухе летают хлопья белой ваты. Пейзаж наскучил доктору Мейерсу, и он отошел от окна, но, увидев, что к Чарли все еще не вернулось самообладание, направился в угол комнаты, где стояла этажерка с коллекцией безделушек из серебра, слоновой кости, фарфора, эмалированного металла. Доктор Мейерс никогда не мог понять, почему взрослые женщины дорожат подобными игрушками. Одна вещица привлекла его внимание своей бездарностью и никчемностью. Это была скульптурная группа из дрезденского фарфора. Маркиз, в костюме цвета спелой вишни, закрывал своими белыми ручками глаза леди, чья отделанная кружевами юбка заполняла кресло, украшенное золотыми арабесками и розовыми бутонами. Рассматривая это произведение искусства, доктор услышал, как автомобиль Бена подъехал к дому и остановился у дверей. Он поставил парочку на место с некоторым чувством вины, так как знал, что и его собственная жена была бы недовольна нарушением симметрии на ее полках.

Чарли высморкался и сунул носовой платок обратно в карман. Он тоже чувствовал себя виноватым.

Беллилия открыла дверь ключом. Бен задержался в холле, снимая пальто и шляпу, а она поспешила в гостиную, не отряхнув снежинок, все еще блестевших на ее бархатной шляпке и кожаном воротнике пальто. Глаза ее сияли, щеки розовели. Холодными губами она прикоснулась к щекам Чарли.