Бэлла - [2]

Через эти противоречия французской крови и немецкого сознания писатель вскрывает ужас империалистической войны, жертвой которой являются две одареннейшие и культурнейшие нации Запада, жертвой которой становится, как мы это показали в упомянутой статье «Бунтарь в плену у обывателя», и сам Жан Жироду. Вложив в уста своих персонажей остроумнейшие и убийственные характеристики империалистической Европы и Америки, он, в конце концов, признал избранность Франции, преимущества французского духа над немецким, а главное, засвидетельствовал, что Франция, которая вое туже затягивает версальскую веревку на шее немецкого народа, — олицетворение воли к миру, тогда как Германия живет лишь жаждой мести.

Буржуазный плен сказался и в предлагаемом романе «Бэлла», особенно нашумевшем во Франции, ибо прототипом для центрального персонажа послужил не кто иной, как сам Пуанкарэ-Война.

Здесь автор поставил проблему кризиса демократии. Выхода он не указал, буржуазный плен не дал ему возможности для этого. Но сам-то кризис он показал с совершенно исключительным блеском и остротой. Некогда лозунг демократической республики выражал наиболее прогрессивные идеи эпохи. За республику боролись, ее оберегали лучшие люди Франции. Честные идейные республиканцы, хранители заветов, если не великих революционеров 1793 года, то великих демократов 1848 года.

Ныне третья республика — псевдоним диктатуры наиболее проституированных политических интриганов и карьеристов.

В романе «Бэлла» Жан Жираду дает столкновение идейно-либерального вечера и интригански-карьеристического сегодня республики.

Две семьи французских политиков. Обе в течение нескольких десятилетий поставляли Франции президентов, премьеров, председателей палат.

Старшая семья представляет собою честь и талант нации. Она хранительница лучших традиций французской демократии. Она воспиталась на искренней суб'ективной варе в народоуправство, в суверенитет народной воли. Власть для этой семьи поэтому была великим служением народу. Другая семья — более молодая. Это семья Мильеранов, Брианов, это семья, где за каждой деталью выглядывает образ Пуанкарэ. Она смеется над старыми сказками. Если она продолжает какую-нибудь традицию, то это традицию политики из «Восстания ангелов» А. Франса. Оттуда она усвоила принцип: «La guerre — c'est l'affaire». Война — доходное дело..

Для Ребандара — читай для Пуанкарэ — война лишь средство для преуспевания, для повержения в прах врага — семью Дюбардо. Взяв под подозрение патриотизм Дюбардо, он больше, чем с Германией, воюет с ними и занят их изоляцией больше, чем изоляцией Германии.

И так сильна в «демократической» и «свободной» Франции власть интриги, столь неограничена мощь прохвоста, что Ребандар-Пуанкарэ отлично в этом преуспевает. Никто не смеет больше не только заступиться за Дюбардо, но даже встречаться с ними. Почтальон, изнывавший раньше под тяжестью посланий, адресованных Дюбардо, больше не останавливается у их виллы, ибо никто больше не смеет даже частного письма им написать. Лишь у одного Анатоля Франса хватило мужества прислать, однажды, письмо, и у мадам Кюрэ стало независимости, чтобы раз по телефону позвонить.

До того над Францией висит страх перед кулаком политического интригана.

И никто больше не питает никаких иллюзий насчет природы власти Ребандара-Пуанкарэ.

Ребандар каждое воскресенье произносит речи на открытии памятников жертвам войны. Он каждый раз выступает с правительственными декларациями. Но банкир Монс единственный фактический хозяин Франции, уже давно знает их цену. «Политическая речь во Франции, — говорит он, — это жест. Все ее ждут, но никто не слушает. Судить поэтому Ребандара по его речам, это тоже, что судить о семейной жизни актрисы по тексту ее роли». Парламентские речи лишь картонное оружие. Покончив с ними, «государственные люди поднимают у подножья трибуны свое действительное оружие и с ним начинают доподлинную борьбу, борьбу кулуар».

Парламент — надоевший всем спектакль. Кулуарные махинации — вот живая жизнь.

Драма капитуляции старых принципов демократии перед махинациями банкиров и кулуарных дел мастеров находит свое выражение в конфликте главы дома Дюбардо с главой дома Ребандара.

Острота этого конфликта развита через любовь невестки Ребандара к сыну Дюбардо. Ее гибель — это гибель либерального романтизма, растоптанного сапогом Пуанкарэ-Война…

Как спасти свою Бэллу? Это Жану Жироду неизвестно. О Бэлле он рассказывает, что каждый раз, когда Ребандар отправляется, чтобы говорить с мертвецами (т. е. произнести речь на открытии памятника погибшим на войне), его невестка отправляется к живым, чтобы молчать с ними.

Таким же образом сам Жан Жироду молчит с живыми, не зная слов, чтобы указать путь спасения от Ребандаров-Пуанкарэ. Такой путь ему заказан. Третьей силы, силы пролетариата, который рассудит спор между старым романтическим либерализмом и оголтелым буржуазным империализмом, он не видит. Он ограничивается лишь идеализацией добрых старых демократов, над чем трезвые Пуанкарэ столь же потешаются, как Ребандары надсмехаются над Дюбардо,

Но тем убедительнее каждая страница этой книги, изумительно тонкой по силе анализа и необыкновенно задушевной по лиризму образа Бэллы, говорит о том, что царству Ребандаров-Пуанкарэ должен быть положен конец.