Белка в колесе - [85]

Полежав с полчаса, бездумно загребая ладонью песок и просыпая его сквозь пальцы, я поднялся и стал оглядываться, мысленно прикидывая, где расположить лагерь. Метрах в двадцати от места «выхода» находилась симпатичная опушка, и, подхватив рюкзак, я направился к ней.

На этот раз топор не забыл. И спустя три часа нарезал елового лапник, разбил платку. В чайнике кипела вода, набранная из безымянной речки. Я сидел у костра и жарил на прутике сало. Рядом лежал черный хлеб и стояла упаковка с пивом. И — ни души вокруг. Пошевелил палкой головешки, и те немедленно отозвались снопом искр, весело засверкавших в надвигающихся сумерках. Это было блаженство, и мне непременно захотелось разделить его с нашей компашкой. Теперь, когда техника перехода отработана нами с Леной до совершенства, организация не представляла трудностей. И я дал себе слово выторговать в следующем месяце не менее двух недель отдыха. Хотя зачем торговаться? В конце концов, руководитель я проекта или где?

Следующий день прошел не менее великолепно. Искупавшись, отправился в лес. Бродил часа три и заблудился. Поаукал, слушая эхо, и «вышел» в коридор. «Вернулся» на три часа назад и завалился спать прямо на берегу, согреваемый лучами солнца.

Проснулся я, вдыхая сырой и посвежевший речной воздух, начинавший подергиваться клубами тумана, сворачивавшегося причудливыми и невероятными фигурами. Плескалась рыба, то и дело выныривая и шлепаясь обратно в воду. И снова занималась заря. Измученный круговертью последних дней, я проспал почти сутки. Но это даже хорошо. А то мы все что-то уж больно увлеклись, возбужденные фактом существования корабля. А ведь никуда он, родимый, от нас не денется. Поймав себя на мысли, что снова забиваю голову работой, чертыхнулся и «пошел» в коридор. Всё же от меня зависят люди, и засиживаться здесь надолго нельзя. Опять «вернувшись» с помощью прибора, окунулся в блаженное ничегонеделание еще на сутки…

Густые в своей синеве волны с белеющими пеной макушками накатывались на берег, почти доставая до моих босых ног. Река будто стала полнее и выше, понизив тем самым берега и утончив полоску пляжа. Ветер подхватывал еле заметный дымок, вившийся над костром, и, играя, рассеивал, оставляя мелкие клочки. Я глазел на речку, которая ниже по течению становилась гладкой и светлой. Словно бы придерживающей свое течение, в ожидании затишья. Но ветер не давал покоя, вздымая новые волны с макушками пены.

Подходил к концу пятый день, проведенный мною в созерцании и полнейшем безделье. Нервы успокоились, а тело, совершающее ежедневные многочасовые прогулки, налилось новой силой. Что ж, пора назад. Я эту кашу заварил, и уйти теперь, бросив всё на полдороге, просто непорядочно.

Я уничтожил следы своего пребывания, ибо просто оставить лагерь, уповая на разрушительную силу природы, казалось мне святотатством. Выкопал яму и, покидав нее весь мусор, а также следы костра и головешки, закопал, прикрыв заранее нарезанным дерном. Собрал инструмент, закинул рюкзак на плечи и, окинув на прощанье взглядом этот рай и произнеся «до встречи», «вышел».

Десантным ботом пришлось пожертвовать, как и всем инструментом. Я оставил всё, усевшись на велосипед и покатив вверх по течению, слыша за спиной затихающий шум водопада.

Я неторопливо крутил педали, вспоминая, каких усилий стоил нам с Леной этот переход. Теперь же мысль о предстоящих километрах не вызывала ничего, кроме легкой улыбки. Минуя одну за другой границы и эпицентры, я часов за пять добрался до места.

Всё без изменений… да и кто может потревожить лагерь, ведь вхож сюда только один человек. Я спрыгнул с велосипеда и, не давая никаким мыслям посетить мою хорошо отдохнувшую голову, «вышел» в люди.

Для перехода я специально удалился от корабля. Вот и «кузнечик», оставленный мною неделю назад. Хотя и простоявший тут всего два дня. Щитком шлема был придавлен сложенный вдвое листок бумаги.

Ничего существенного, но каков тон! И нос я, видите ли, задираю, а если не могу или не хочу исполнять обещания — то мог бы их и не давать. Подпись отсутствовала.

Блин, точно Инка писала. По стилю видно, да и по содержанию тоже… Только моя благоверная может оставить такое послание. Вежливое и издевательское одновременно. Ну погоди, еще не вечер, и как-нибудь я тоже над тобой поиздеваюсь. Ничего в голову, правда, не приходило, но жгучее желание — уже половина дела.

Мысленно перебирая в уме варианты якобы данного мною обязательства, я забрался в «кузнечика». Что ж посулил-то, а? Хотя чего не пообещаешь ночью, лежа на искусственной леопардовой шкуре. Но, не разбив яйца, не сделаешь яичницу. И придется спросить, стерпев насмешки. Немного терзаемый раскаянием и взбудораженный желанием поквитаться за ироничное послание, я поскакал к кораблю.

46

Всё та же деловитая суета. Впечатление такое, что моего отсутствия никто не заметил. Виктор, улыбнувшись, кивнул. Пожали руки близнецы, а Лёнька, хлопнув по плечу, спросил:

— Ты когда отдыхать собираешься? А то мне надо домой смотаться.

Друг называется, два дня меня нету, а он даже не соизволил заметить.

Решив сразу же выяснить, кто есть «ху», я поплелся искать Инну. Та находилась в лагере, расположившемся прямо на корпусе корабля, метрах в ста от вырезанного прохода. И деловито тащила на себе какие-то коробки. Что с людьми делается? Я подошел и потерся носом о щеку: