Беличий Песок - [5]

После того как было подготовлено всё необходимое для похода, Хем отправился на другую сторону леска, к Меру и Дуксу, обцокать вопрос насчёт того, не надо ли им чего-нибудь, или наоборот, не могут ли они предложить что-нибудь полезное. Братья Мер и Дукс, несмотря на то что родились в разное время и немало отличались по возрасту, более ничем особо не отличались, так что если два эти грызуна сидели рядом, у третьего создавалось впечатление, что он смотрит в отражение. Нынче первым в грызнице был обнаружен Мер, вытачивающий какую-то ерунду из деревяшки, в основном при помощи собственных резцов. Чувствовалось, что ему сильно нужны внешние уши.

— Вот, смотри, — показал он тростниковую трубку, — Что это по твоему?

— Трубка, — пожал плечами Хем.

— Да. А теперь, — Мер взял конец трубки в зубы, а к другому приложил клубень топа, который понятное дело прилип к трубке потому как грызун втягивал в себя воздух, — А?

— Не дошло, — признался Хем, — Что из этого?

— Вот и ломается голова, что! — цокнул Мер, — Почему клубень не падает? Ведь я его не держу зубами. Что тогда держит?

— Гм, — Хем приложил топину к трубке, — Сама по себе она держаться не будет, верно?

— Определённо. Она прилипает не так, как комар к смоле, например.

— Но ты же что-то делаешь, чтобы он прилип.

— Уге. Вот так, — показал Мер.

— Ты втягиваешь в себя ветер, грызо.

— Ветер?

— Да. Вот, — подул на него Хем, — Так выталкиваешь.

Мер округлил глаза и некоторое время варил мысли в котелке; поняв что ничего не понимает, он помотал ушами и вернулся к более проверенным вещам:

— Да, на цоковище, отлично. Отцу нужно ещё пару камней, такие плоские они там делают, шибко твёрдые, на них стучать опушненчик.

— Хорошо, захвачу, — кивнул Хем, — Ещё?

— Ещё, — ухмыльнулся Мер, — Хотел сам туда сходить.

— Зач?

— Зат.

— Думаешь, там прибавилось самочек? — догадался Хем.

— Ну, да. Ты же знаешь, что цокают: в молодняке больше самочек, чем самцов. А этот молодняк неизбежно подрастает, — Мер непроизвольно облизнулся, — Может и нам перепадёт.

— Уге. Но, Ме, переться на три дня дороги только посмотреть на белок… Давай я как вернусь, подробно тебе расцокаю, как там с этим.

— Пожалуй ты прав, у меня ещё возни с кормом — допуха. Соображаешь! — Мер покосился на трубку и подопытный клубень.

— Не вздумай вот это, — показал на трубку Хем, — Сказать грызунье. Потому как ей голова ещё понадобится.

Два грызуна радостно расхохотались, прицокивая и прихрюкивая.

Цоковище Глыбное погонялось так за огромную гранитную глыбу, торчавшую раньше на склоне холма; теперь от неё уже не осталось надземной части, всю расчихвостили на каменные инструменты. Даже хороший плоский кусок камня — вещь в хозяйстве всегда пригодная, и за такой обтёс давали пол-пуда[1] сушёных грибов, в среднем. Откровенно цокая, гранит сдешний был непуховенький, слоёный, и для изготовления чего-либо кроме обтёсов и грузов подходил слабо. Когда-то в стародавние времена плоские плиты использовали как сковородки и для того чтобы сохранять тепло в гнезде, но потом они были вытеснены глиняной посудой. Сейчас вокруг бывшей глыбы были несколько гнёзд и большое количество погребов, ибо цоковище использовалось как место для обмена различным добром; жившие сдесь грызуны лишь частично поддерживали базар, в основном занимаясь тем же чем все — добывали корм и околачивались; хотя Глыбное было известно по широченной округе, килошагов сто наверное, не так часто тут встречались несколько пришедших сразу. Впрочем, это время перед весенним половодьем оказывалось весьма популярным, по причине того что во время половодья только самая необходимая необходимость может выгнать кого-либо в дорогу.

От Брусничных Полянок до Глыбного шагать предстояло примерно сорок килошагов — сначала вдоль Текущей, как оригинально называли речку, а потом через холмы и Блестящую; эта уже значительно поширее, так что по ней местные грызуны плавали на плотах. Сейчас, конечно, Блестящая полностью оправдывает своё название, так как закована в толстенный лёд, и перейти через неё ничего не стоит. Летом можно переплыть, найдя бревно для того чтобы не замочить поклажу, а вот в начале зимы, когда мороз уже нешуточный а лёд ещё тонкий — лезть в водичку просто опасно, приходится искать переправу; Хем таки знал, что выше по течению тамошние грызи поставили мост — так, одно название, пара длинных брёвен да четыре опоры, но польза от него ощутимая. Чтобы попасть к мосту, нужно было сделать жуткий крюк, но Хем осенью пользовался именно этим путём: он знал, как сводит в ледяной воде лапы и намокший пух тащит на дно, и не хотел на дно. Помимо речек, на пути имелись плотные буреломные ельники, как правило стоявшие в низинах между холмами; в остальном же дорога вполне сносная. Особенно если загодя подумать о ходьбе по снегу и заготовить снегоступы. Это было плетёное из лыка изделие, одевавшееся на лапу или обувь — оно сильно увеличивало площадь опоры, и грызун не проваливался в снег. Некоторые предпочитали использовать лыжи, но они давали хорошую скорость по твёрдому насту, по рыхлому же в снегоступах шлось быстрее, и главное маневрировать куда удобнее, чем с длинными лыжами на лапах. В среднем знающие грызуны считали, что летом за день следует по лесу проходить до тридцати килошагов, зимой в два раза меньше; так и получалось, таща довольно увесистый рюкзак, Хем одолевал дорогу в среднем за три дня.