Белгравия - [139]

– Ты считаешь, я не в состоянии был бы держать язык за зубами, чтобы защитить доброе имя своей сестры?

Раз в жизни Джеймс промолчал, признав, что обвинения Оливера были правомерными. Ту же самую ошибку он совершил по отношению к Анне и уже раскаялся. Почему он не доверял членам собственной семьи? Неужели они такие плохие? Нет, это его собственная слабость, а вовсе не их недостатки заставляли Джеймса молчать. Тренчард-старший вздохнул и молча откинулся на сиденье, а экипаж катился дальше по ночным улицам.

С Чешам-плейс на Белгрейв-сквер Мария возвращалась пешком, в сопровождении лакея матери. Ради десятиминутной поездки не стоило закладывать экипаж, к тому же так приятно пройтись по прохладному вечернему воздуху. У Марии было легко на душе, ей хотелось бежать, и она бы отпустила лакея, но знала, что мать рассердится, а этого ей в такой прекрасный вечер хотелось меньше всего. Девушка не сомневалась, что Реджи все уладит, так оно и оказалось. Чарльзу, конечно, еще предстоит сдать экзамен – познакомиться с ее братом, однако Мария была уверена в успехе. Он ведь все-таки джентльмен. Невысокого полета, но джентльмен! Да вдобавок трудолюбивый, умный – именно эти качества Реджи высоко ценил в людях. И еще девушка была до глубины души тронута тем, что мать подчинилась решению сына.

В борьбе за свое счастье Мария была непреклонной и целеустремленной. Она уехала из материнского дома и отчасти стала причиной ссоры между Коринной и ее давней подругой леди Брокенхёрст. Мария держалась холодно и не уступала, когда мать уговаривала ее дать согласие Джону Белласису: если она и впрямь не безразлична этому человеку, почему он сам не уговаривает ее? Но ссориться с мамой Марии не хотелось. Отец был человеком резким как с женой, так и с детьми, и, когда он умер, все трое, хотя они никогда бы в этом не признались, в глубине души обрадовались, с облегчением поняли, что этот тиран больше не будет вмешиваться в их жизнь. Мария знала, что Реджи, так же как и она сама, считает, что мать заслужила спокойную жизнь, и Марии было больно находиться с ней в разладе. Теперь все разрешилось. Девушка не сомневалась: как только мама получше познакомится с Чарльзом, она его полюбит – сперва, возможно, будет общаться с зятем неохотно, но рано или поздно он ей непременно понравится. И не важно, понравится ли самому Чарльзу леди Темплмор или нет, он будет оберегать тещу и заботиться о ее благополучии, так что в конечном итоге их брак принесет матери ничуть не меньшую выгоду, чем брак с Джоном. Сейчас и впредь они будут одной семьей, и это Марию радовало.

Когда она подошла к Брокенхёрст-Хаусу, дверь открыл ночной слуга, который неотлучно сидел в углу холла в мягком кожаном кресле с изогнутой спинкой, не смыкая глаз – или по крайней мере так он утверждал – до восьми утра, когда его снимал с караула дворецкий. Мария отпустила домой своего лакея и, пожелав ночному слуге доброй ночи, пошла к лестнице. Но, как оказалось, ее ждало сообщение:

– Ее светлость ждет вас, миледи. В будуаре.

– Она еще не легла? – удивилась девушка.

– Нет, миледи, – уверенно ответил слуга. – Леди Брокенхёрст строго-настрого наказала мне передать вам, что ждет вас наверху.

– Хорошо. Спасибо.

Мария уже подошла к лестнице и стала подниматься наверх.

Чарльз вышел из парадной двери своей новой квартиры и вдохнул полной грудью. После натопленной гостиной, в которой он просидел весь вечер, глоток прохладного воздуха освежал. Но Чарльз был рад, что провел это время с матерью. Пожилая леди была в восторге от новой жизни, а уверенность, с которой она неизменно отзывалась о его планах, воодушевляла. Миссис Поуп не сомневалась, что предприятие сына вскоре расширится по всему миру и он заработает целое состояние. Мало того, она была также убеждена и в том, что Чарльз купит дом в самой фешенебельной части Лондона, а она будет вести хозяйство – разумеется, пока мальчик не найдет себе жену. И очевидно, что все это произойдет в ближайшем будущем.

Естественно, Чарльзу хотелось сказать, что у него уже вроде как появилась невеста, но сообщить эту новость следовало осторожно, чтобы матушка не сочла себя обузой. Чарльз очень хотел, какой бы оборот ни приняла его жизнь, сделать так, чтобы мать чувствовала себя в его доме уютно, и не сомневался, что Мария ему в этом поможет. Поэтому он позволил себе уклончивый намек: дескать, есть одна девушка, с которой он хотел бы ее познакомить, и миссис Поуп восприняла это благосклонно.

– Ты назовешь мне ее имя?

– Мария Грей. Тебе она наверняка понравится.

– Не сомневаюсь, раз ты ее выбрал.

– Но окончательно еще ничего не решено.

– Почему, если она так тебе нравится?

Маленькая гостиная была очень милой, особенно для сдающихся внаем комнат в Холборне, – с узорчатыми ситцевыми занавесками на окнах и стеганым диваном. Именно на нем и сидела мать, рядом с рабочим столиком, который привезла с собой. За разговором миссис Поуп время от времени делала стежок на незаконченной вышивке, но молчание, которым Чарльз встретил ее вопрос, заставило пожилую женщину остановиться и воткнуть иглу. Мать ждала ответа.