Белая женщина среди чёрных масаи - [21]

Два старших брата Мануэля говорили на испанском и английском языках. Сказывалась многолетняя работа с туристами. Жалко, что не говорили по-русски! Хотя не знаю, смогла бы я без труда на тот момент общаться на родном языке? Я всегда удивлялась синхронным переводчикам, когда мгновенно требуется перестройка мыслей на нужный язык. Испанский язык считаю своим вторым языком, близким и понятным, удобным и привычным, но с братьями Мануэля говорила только по-английски, который на тот момент мне был более близок.

После того, как власти потеснили масаи с их исконных земель, построив эколоджи и бунгало в саване, им пришлось менять образ своей жизни. Многие сейчас работают охранниками в дорогих отелях, так сказать для экзотики. Молодёжь танцует для белых туристов свои "прыгучие" танцы, потешая тем самым европейцев и получая за это мизерную мзду. Эта учесть не миновала семью Мануэля, но трагизма ситуации пока никто не ощущал, только гордость за приобретённые знания и за познание сторонних языков.

Семья Мануэля всё прибывала. Мужчины с мачете у пояса и красных накидках появлялись отовсюду. В центре поляны несколько человек занимались приготовлением супа – дали попробовать и мне. Но как это можно есть? Совершенно невозможно! В кастрюле смешивалось молоко, кровь животного, кукурузная мука и отвар корней деревьев. Потом бело-розовая жидкость взбивалась палкой-рогатиной, а после всего процеживалась и разливалась по кружкам. Мужчины с явным удовольствием пили смесь под названием суп. Почему масаи называли это супом, я не знаю, видимо из-за крови козла. (Суп, чай, мама и некоторые другие слова на суахили произносятся так же.)

Снова мясо жарили на кольях и меня угощали. Масаи, как обычно, ели мясо полусырое, а мне доставалось самое прожаренное. После трапезы Мануэль принёс термос с горячим молоком, которое приготовила его жена. Запивать молоком мясной обед – это удовольствие выше среднего.

Такое благостное состояние я ощущала только здесь и мне совсем не понятно, почему у себя дома я не испытываю подобных ощущений. Перед моим отъездом с хутора женщины надели мне браслеты на обе руки. Как-то незаметно я обросла украшениями, которые звенели и сверкали, обращая на себя внимание встречных.

Отцу семейства Мануэля дала на прощание 10000 шиллингов, так с тех пор, встречаясь со мной в главной деревне Лингатеи, он тряс мою руку и не отпускал в надежде на угощение. Всякий раз говорила старику, что он богат, а у меня не то, что коров нет, даже обычной козы не имеется. Тот пьяно смеялся, довольный эпитетом, приятно ведь, когда о твоём богатстве говорят даже русские! Несколько раз старому масаи приходилось меня угощать, раз уж у меня и козы нет!

Глава 15. В лесу не расслабляться!

Мужчины масаи считают себя воинами и в мирное время только разговоры говорят, развлекаются, по саванне ходят, а женщины выполняют всю работу по дому: таскают тяжёлые канистры с водой, строят дома из веток и обмазывают глиной, готовят еду на костре, за детей отвечают. Мужчины целые дни проводят праздно, и успела заметить, что они совсем ничего не умеют делать толково, даже столб в землю вкопать. Руки у воинов совсем неловкие – бревно для ограды несли так, что я и жёны вместе со мной потешались.

На молодых масаи с 18-ти до 20-ти лет возложена обязанность местной полиции, когда они должны разрешать спорные ситуации в лесу. Этот период в два года привыкания к людям и умения логически мыслить проходит каждый мужчина. Парней так и называют "полиция масаи". Период обучения молодёжи существует для закалки характера, для умения общаться с людьми своего племени, для познания возможных жизненных споров и их разрешения.

В настоящее время масаи учатся у мусульман расчищать леса от деревьев и засаживать пространства кукурузой, но их поля выглядели очень жалко, кукуруза совсем не росла. Женщины добросовестно ходили на поле (шамба) со странными металлическими топорами, но ни как не с мотыгами. Орудие довольно увесистое и младшей жене Мириям очень нравилось работать в поле. Монти помогал корчевать пни. Вообще наш Монти был весь какой-то правильный и не пьющий: в дальнюю деревню не ходил, всегда был при доме, детьми занимался, заставляя их высоко прыгать под аккомпанемент ладоней.

Я часто уходила на поля или в лес одна, там можно было найти что-либо интересное. Одинокое колбасное дерево служило мне ориентиром среди зарослей и полей. Его длинные увесистые плоды, напоминающие длинную тыкву, свешивались с плодоножек, похожих на шнуры. Сами плоды были твёрдые, "бронированные", и отведать их было только под стать слонам и носорогам. Но, увы, таковых в нашем ареале не наблюдалось. Поэтому "колбаски" густо висели под кроной своего дерева, как новогодние игрушки на ниточках под ёлкой. Плод колбасного дерева мне довелось попробовать в Уганде, там его пекут на углях и продают вдоль дорог. Напоминает плод белый хлеб, но более сухой, не солёный и, можно сказать, не вкусный. Но, что русскому не хорошо, то африканцу мило!

Ещё одно дерево мне нравилось, вернее лиана с круглыми зелёными плодами, напоминающими маленькую дыню. Калебассовое дерево – из его твёрдых древовидных плодов мусульмане делают посуду, а масаи ещё пользуются его мыльными семечками для стирки вещей, но это в том случае, если пастухи кочуют со своим стадом, а с мылом в лесу перебои.