Белая женщина среди чёрных масаи - [10]

Мануэль был рад взять меня в свой дом пожить, но у него большая семья и меня даже пристроить негде. Пока мы говорили, вспомнил, что есть одна знакомая семья масаи его друга, который сейчас работает в городском отеле, а его дом должен быть пустым. Живёт эта семья за семь километров в лесу и туда надо ехать на мотоцикле. В том случае, если они дадут согласие заселить меня к себе, то должна буду покупать какие-то продукты. Я была согласна. На все доводы и условия Мануэля утвердительно и быстро кивала головой. Разве могла я знать, какая мне предстоит жизнь в лесу?

Глава 8. Жизнь в лесу

Мануэль оказался владельцем почти новенького мотоцикла, и я пообещала ему заплатить. Привязав мой чемодан к багажнику, мы оседлали «железного коня». Наш транспорт извергал громкую музыку и светился разноцветными огнями. Под улюлюканье масаи выехали за деревню. Красная грунтовка была очень приличной. Благополучно миновали три мусульманских деревни. Проезжая их, всякий раз Мануэль включал свою музыку, дети бежали за нами до самых окраин, а взрослые выходили из домов, что бы подивиться на белую женщину, не весть откуда взявшуюся в их краях. Всё это походило на триумфальный проезд победителя. Именно победителем себя чувствовала на тот момент.

Я ехала в общину масаи, что обитала далеко в лесу у подножия зелёной горы. Найти поселение сложно, а попасть туда ещё сложнее. Но я это сделала! Адреса у них не имеется, но мотоциклисты в д. Лингатеи знают все общины масаи по имени главы самой общины. Поэтому надо знать местное название леса или горы, да ещё имя общинного "командира". Только после этого вас отвезут к масаи. Мой водитель, с которым познакомилась два часа назад, вёз меня в его знакомую семью с надеждой там меня пристроить. В лес машины не ходят, а тем паче микроавтобусы, позже мне стала понятна причина этого "недостатка" в передвижении по лесной чащобе.

Мануэль свернул на тропу и поехал по кукурузным полям. Холмистая долина была окружена горами. По проторённой дорожке шли редкие прохожие. Каменистые речки с сухим руслом Мануэль преодолевал без меня. Какие уж тут машины? Что бы облегчить ему дорогу, соскакивала с мотоцикла и ждала впереди на подъёме. Потом поехали настоящим лесом, в просветах которого мелькали глиняные дома. Наконец-то свернули к одному из них и встали.

Пять глинобитных домов расположились на приличном расстоянии друг от друга. В стороне от них загоны для животных. Навстречу нам вышел глава семейства лет 38-ми. Мне показалось, что я его напугала. Взгляд мужчины выражал недоумение и удивление, но Мануэль всё разъяснил и огласил причину моего приезда. А причина была одна, любопытство. Долго не договаривались, и масаи взяв мой чемодан, понёс к дому. Чёрные, крепкие бёдра сверкали в разрезах платья, как и мачете, закреплённое на поясе. Лёгкая, пружинящая походка привлекала взгляд, во всём чувствовалась уверенность хозяина семьи.

Мануэль ввёл меня в курс событий, что проживание моё будет бесплатным, а покупать продукты или давать деньги, с моего желания. Просить у меня никто ничего не будет. Сам пообещал наведаться через пару дней. После этого, получив обещанную сумму, удалился. Я осталась наедине с масаи, назову его условно Монти, а имена остальных членов семьи будут настоящими. Через некоторое время узнала, что заселили меня масаи тоже из любопытства. Для всех членов общины я была первая белая, увиденная ими. Решили, что хлопот я им не доставлю, свободный дом имеется, да и им что-либо от меня перепадёт.

У масаи до сих пор общинно-родовое проживание, живут они большими дружными семьями. В общине всего-то четыре-пять домов. Молодёжь очень бережно относятся к старикам. За два месяца моего нахождения у них ни разу не слышала скандалов, выяснения отношений, или же пренебрежительного отношения к соплеменникам. Да, я не говорила на языке масаи, но они понимают суахили, несколько слов и фраз которого использовала в общении с ними. Мало того я совершенствовала свои знания постоянно. Записывала слова и названия на двух языках, я училась каждый день. К моменту моего отъезда уже замечательно понимала мусульман из ближних деревень, ориентировалась в ценах и числах. Кстати все двузначные числа на суахили состоят из двух слов. Например, одиннадцать – они говорят десять один, и так далее. Для меня самой это был прорыв в знаниях, это стало открытием способностей, о которых не подозревала. Очень надеюсь, что к тому, что уже знаю, добавлю язык Африки – суахили.

Оставшись наедине с Монти, я глупо ему улыбалась, не зная, как себя вести. Он был в таком же состоянии. Открыл замок на двери глиняного дома и пригласил присесть на табуретку. Табуретка была низкой и удобной, вырезана из цельного ствола дерева. В кромешной тьме рассмотрела внутри дома очаг на земляном полу, под потолком зазоры, куда просачивался солнечный свет, перегородки, сделанные из ветвей. Маленькая дыра-окно 10х10 см виднелась в стене. Дырявый мешок с канистрой был подвешен на опору. Жилище показалось очень не уютным. Я ещё не знала, где и как буду спать.

Через несколько минут появилась семейная чета, родители Монти – отец Аргелеси и мама Рахема. Старик 70-ти лет оказался слепым. Пока Аргелеси был молод, все заботы о большой семье ложились на его плечи. Сейчас старик "отошёл от дел", доверив пост главы сыну. Мама Рахема 50-ти лет, оказалась скромной женщиной. Женщина получила в подарок от меня коробку конфет и сразу поспешила спрятать в своём доме. Супруги жили в мазанке неподалёку. Их костюм и внешность отвечали всем правилам масаи – красная клетчатая одежда на папе и синие накидки на маме. Бисерные серьги оттягивали их уши, браслеты на руках и ногах были немногочисленны, ожерелья на шее не были вызывающими, а головы гладко выбриты. Все украшения масаи делают сами. Для них очень важно себя украшать. Даже дети, только родившись, уже красуются в плетёных поясах, браслетах и ожерельях.