Белая Роза. Игра теней - [4]

— Я просто предложил.

— Извини. Не обращай внимания. Жасмин утром на меня взъелась.

— Ты не находил ничего, связанного со Взятыми? — тихо спросил Токар.

Боманц вскинулся, изображая ужас, как делал это на протяжении десятилетий.

— Взятыми? Я что, идиот? Я не притронулся бы к этому, даже если бы смог пронести мимо Наблюдателя.

Токар заговорщицки улыбнулся:

— Конечно. Мы же не хотим оскорбить Вечную Стражу. Тем не менее… Есть в Весле один человек, который хорошо заплатил бы за вещь, которая могла принадлежать Взятым. А за одну из вещей Госпожи он продал бы душу. Он в нее влюблен.

— Она этим славилась. — Боманц избегал взгляда своего молодого товарища. Что ему наболтал Шаб? Или Бесанд на рыбалке подглядел? Чем старше становился Боманц, тем меньше ему нравилась игра. Его нервы не выдерживали двойной жизни. Он испытывал искушение сознаться во всем, просто чтобы облегчить душу.

Нет, проклятие! Он вложил слишком много. Тридцать семь лет. Каждую минуту копая и отскребая. Обманывая и привирая. В крайней нищете. Нет. Он не сдастся. Не сейчас. Не теперь, когда он так близко.

— Я тоже ее по-своему люблю, — признался он. — Но мне хватает здравого смысла. Если бы я нашел что-нибудь, то позвал бы Бесанда, да так громко — в Весле услышали бы.

— Ладно. Как скажешь, — Токар ухмыльнулся. — Хватит держать тебя в напряжении. — Он вытащил кожаный мешочек. — Письма от Шаблона.

Боманц вцепился в мешочек.

— Я от него не получал известий с тех пор, как ты последний раз заезжал.

— Могу я загружаться, Бо?

— Конечно. Давай. — Боманц рассеянно вытащил из ящика стола текущий список товаров. — Пометь, что будешь брать.

Токар хохотнул:

— В этот раз — все. Только назови цену, Бо.

— Все? Да тут половина — сущий мусор.

— Я тебе говорил, эпоха Владычества в большой моде.

— Ты видел Шаба? Как он? — Боманц добрался уже до середины первого письма. Ничего существенного сын не сообщал — его послание переполняли будничные мелочи. Письма по обязанности. Весточки родителям от сына, неспособные пересечь бездну времени.

— Здоров до омерзения. Скучает в университете. Читай дальше. Там будет сюрприз.

— Токар заезжал, — сообщил Боманц и ухмыльнулся, переминаясь с ноги на ногу.

— Этот ворюга? — Жасмин скорчила гримасу. — Ты деньги у него не забыл получить?

Ее полное, оплывающее лицо застыло в вечном неодобрении. Рот ее обычно бывал недовольно сжат.

— Привез письма от Шаба. Вот. — Он протянул ей пакет, но не сумел сдержаться: — Шаб едет домой.

— Домой? Не может быть. У него же работа в университете.

— Он взял академический отпуск. Приезжает на лето.

— Зачем?

— Нас повидать. В лавке помочь. Диссертацию закончить в тишине.

Жасмин проворчала что-то. Писем читать она не стала. Она так и не простила сына за то, что он, как и отец, интересовался эпохой Владычества.

— Он приезжает, чтобы помочь тебе совать нос туда, куда нос совать не положено, так ведь?

Боманц украдкой глянул в окна. В его положении паранойя была вполне простительна.

— Приходит Год Кометы. Духи Взятых восстанут, чтобы оплакать падение Владычества.

Этим летом Комета, явившаяся в час падения Властелина, вернется в десятый раз. Десять Взятых проявят себя сильно.

Боманц уже наблюдал одно прохождение, в то лето, когда он поселился в Древнем лесу, задолго до рождения Шаблона. Духи, шагающие по Курганью, очень впечатляли.

От предвкушения засосало под ложечкой. Жасмин может не понять этого, но это лето — последнее. Конец долгим поискам. Не хватает только одного ключа. Найдя его, он сможет установить связь и брать, вместо того чтобы отдавать.

— Зачем я только в это влезла? — фыркнула Жасмин. — Мама ведь меня предупреждала.

— Мы говорим о Шаблоне, женщина. О нашем сыне.

— Ох, Бо, только не называй меня жестокой старухой. Конечно, я буду рада его увидеть. Я ведь тоже его люблю.

— Неплохо бы это показывать иногда. — Боманц осмотрел остатки товара. — Самая дрянь осталась. От одной мысли о том, сколько придется копать, ноют мои старые кости.

Кости ныли, но дух рвался вперед. Пополнение запасов — достоверный предлог побродить по окраинам Курганья.

— Хоть сейчас начинай.

— Пытаешься меня из дома выставить?

— Не огорчусь.

Вздохнув, Боманц оглядел лавку. Несколько кусков изъеденной временем брони, сломанное оружие, череп — непонятно чей, потому что характерной для офицеров Властелина треугольной вмятины на нем не было. Собиратели не интересовались останками простых солдат или последователей Белой Розы.

«Интересно, почему нас так привлекает зло?» — подумал он. Белая Роза проявила больше героизма, чем Властелин или Взятые. Но ее забыли все, кроме людей Наблюдателя. А любой крестьянин может назвать половину Взятых. Курганье, где непрерывно шевелится зло, обходит стража, а могила Белой Розы утеряна.

— Ни там, ни здесь, — пробормотал Боманц, — Пора в поле. Вот-вот. Лопата. Волшебный жезл. Мешки… Может, прав был Токар? Может, стоит помощника найти? Кисточки. Чтобы помогал таскать все это. Теодолит. Карта. Это бы не забыть. Что еще? Заявочные ленточки. Конечно. Этот паршивец Мен-фу… — Он запихал, что мог, в сумку, а остальным обвешался. Взвалил на плечо лопату, грабли и теодолит. — Жасмин! Жасмин!! Отвори мне эту проклятую дверь!