Белая Роза - [68]

— Я тоже об этом думала. Рейвен, как ты думаешь… не могла бы ты отвести меня туда? — спрашиваю я.

Рейвен улыбается и протягивает руку ладонью вверх. Я протягиваю руку, чтобы взять ее, а затем останавливаю себя.

— Не могла бы ты взять Сиенну?

Ее лицо темнеет.

— Я думаю, да, — говорит она. — Я могу попробовать.

Наше дыхание создает белые облака в воздухе, когда мы проходим у края пруда к линии деревьев. Когда мы приближаемся, я вижу фигуру Сиенны, прижавшуюся к старой ели. Я рада, что дала ей одеяло.

— Кто там? — зовет она.

— Вайолет, — говорю я. Она трет глаза и смотрит на нас.

— Ты собираешься отпустить меня? — спрашивает она. — Здесь холодно.

— Я собираюсь попробовать кое-что, — говорю я. Я присаживаюсь рядом с ней, и Рейвен следует за мной.

— Эта старая ведьма — сумасшедшая, — говорит Сиенна.

— Эта старая ведьма не связывала тебя здесь, — говорю я. — Я это сделала. — Я протягиваю ней руку.

— Ты действительно ждешь, что я подержу тебя за руку?

— Ты хочешь остаться прикованной к этому дереву в течение следующих нескольких месяцев? Я думаю, что Рейвен может тебе что-то показать, — говорю я. — Но мы должны прикасаться друг к другу. — Я смотрю на Рейвен. — Не так ли?

Рейвен вздыхает и протягивает руку каждой из нас. У меня она теплая. У Сиенны по-прежнему холодная.

Я закрываю глаза. В течение нескольких долгих секунд ничего не происходит. Затем Рейвен сильнее сжимает руку, и все мое тело, падая, наклоняется назад, сердце подскакивает к горлу — и мы там. Снова на скале. Океан воет в знак приветствия и врезается в скалы.

Сцена отличается от той, когда я впервые сюда попала. Деревья голые, черные ветви на фоне белого неба. Снег падает густо и быстро, покрывая землю одеялом цвета слоновой кости и оставляя след белого цвета на спирали сине-серой статуи. Океан пенится под нами, пенные волны воды цвета сланца.

Рейвен рядом со мной, и она моя прежняя Рейвен. Теперь различия едва заметны, поскольку она выздоровела. Но она поправилась. И волосы у нее короткие, как раньше. Но именно в ее глазах разница наиболее заметна. Они яркие и сверкают озорством.

Сиенна стоит на противоположной стороне статуи. Она тоже выглядит по-другому. Ее волосы распущены, не в обычных косичках, а в тугих локонах, которые спадают ей на талию. Ее лицо полное и здоровое, и в ее глазах есть тепло, которое я никогда раньше не видела. Интересно, показывает ли это место нам, какими мы были раньше, до суррогатства. До того, как Заклинания нас извратили.

Сиенна смотрит на океан с восторженным выражением на лице. Потом она высовывает язык и ловит снежинку. Она беззвучно смеется, когда снежинки прыгают и танцуют вокруг нее.

Она кружится вокруг статуи, делая большие следы на снегу. Она кружится как ребенок. Под ее грубой внешностью есть маленькая девочка, которая хочет сделать снеговика. Я чувствую это. Ей всегда нравился снег.

Пора уходить, думает Рейвен. Я слышу ее так ясно, как будто она говорит вслух.

Ветер воет, и я чувствую, как меня засасывает, головокружение становится болезненным, пока мы не возвращаемся назад в реальный мир.

Сиенна падает. Ее спина содрогается, и мне нужна секунда, чтобы понять, что она плачет.

Корни освобождают ее. Сиенна никуда не денется.

Она смотрит вверх, на ее лице видна смесь эмоций.

— Что это было за место?

— Дом, — отвечает Рейвен.

— Я почувствовала… — Она хватается за грудь. — Я чувствую… все.

Из Сиенны льются слезы, когда она смотрит на лес, как будто никогда не видела ничего подобного.

— Посмотри вниз, — с улыбкой говорю я.

У ее ног расцвели яркие оранжевые цветы. Они увядают, когда начинает падать легкий снег.

Я все еще держу ее за руку. Она такая же теплая, как сейчас у Рейвен. Я успокаивающе сжимаю ее руку. Я чувствую бунт в Сиенне, борьбу с целью понять внезапный прилив эмоций. Вокруг нее цветут и умирают другие цветы.

— Что это? — спрашивает она, задыхаясь.

— Это жизнь, — шепчу я.

Мы сидим в тихом кругу, пока снег мягко падает вокруг нас.

Глава 24

СИЕННА МОЖЕТ СОЕДИНИТЬСЯ ТОЛЬКО С ОГНЕМ И ЗЕМЛЕЙ.

Мы сидим на улице следующим вечером; большой огонь горит в яме, окруженной тяжелыми серыми камнями. Сиенна любит заставляет пламя прыгать все выше и выше. Сил не пустит ее в дом.

— Огонь самый непредсказуемый, — сказала она нам. Затем она добавила мне в частном порядке: — И мне не нравится взгляд на ее лице, когда она соединяется с ним.

Даже сейчас, когда я смотрю, тело Сиенны склоняется к огню. Она сидит ближе, чем мне кажется безопасным, ее выражение лица спокойное, но ее глаза светятся. Я пытаюсь составить план Южных ворот в блокноте, напомнить себе о каждой стене, двери и о том, что может быть лучшей точкой входа. Задний зал у кухни? Окна музыкальной комнаты?

Пламя трещит, и куски горящих углей скачут по камням.

— Сиенна, — резко говорю я.

Она моргает и огонь утихает.

— Это весело, — говорит она.

— Это опасно, — напоминаю я ей. — Помни об этом.

— Я чувствую, что могу сжечь все их дворцы дотла. — В ее глазах появляется голодный взгляд, когда она это говорит. — Я думаю, что смогу…

Ее прерывает крик изнутри дома.

— Оставайся здесь, — говорю я ей и мчусь через заднюю дверь.