Белая рабыня - [32]

После благополучного завершения спонтанной дуэли молодые люди беседовали еще около двух часов, даже пообедали вместе, но уже без прежнего дружелюбия и сердечности. В конце стало понятно обоим, что они тяготятся обществом друг друга.

Тем не менее Энтони рассказал все, что ему было известно о налете на Бриджфорд. Дон Мануэль внимательно его выслушал и хладнокровно скрыл от своего бывшего друга свои мысли по этому поводу. Уже на середине рассказа он догадался, кто был автором ночного рейда, и, стало быть, у кого находится в настоящий момент Элен. Подлая, хамская манера дядюшки Диего полностью сказалась и в подлом плане этого пиратского налета. Впрочем, дон Мануэль не собирался проливать слезы по поводу ограбленных и поджаренных бриджфордских обывателей; другая мысль взволновала его — не дай Бог, дон Диего де Амонтильядо и Вильякампа, это кровавое чудовище, обратит свои бешеные манеры на утонченно образованную и воспитанную в любви и нежности белокурую рабыню. Именно об этом с содроганием думал дон Мануэль, слушая сетования и направленные в пустоту угрозы Энтони. Впрочем, одна из угроз имела своего адресата — Лавинию. Дон Мануэль за ценные сведения о ночном налете не стал скрывать от своего бывшего друга, какую роль сыграла молодая плантаторша во всей этой истории.

— Если бы она была мужчиной, я бы знал, что мне делать! — воскликнул лейтенант.

Дон Мануэль развел кружевными манжетами в ответ на эти слова и тут же слегка поморщился — рана, хоть и неглубокая, давала себя знать.

— Если бы она не была женщиной, она бы не смогла сочинить столь коварную ловушку для Элен. Да, можно сказать, и для меня.

Энтони вопросительно посмотрел на него.

— Да-да, ведь она лишь в самом конце сказала мне, что вы с Элен не брат и сестра по крови, и только тогда мне стало понятно, почему Элен столь однозначно отвергает мои ухаживания. У нее были вы. Французы говорят — «ищите женщину», в данной ситуации правильнее было бы сказать — «ищите мужчину».

— Пожалуй, — грустно согласился Энтони.

— Да и действия мисс Лавинии были продиктованы тем же.

— Чем?

— Ну, мой дорогой! Неужели вы так до сих пор не сообразили? Влюбленностью в вас. Припомните ваши последние с нею беседы. И не надо краснеть, нет ничего стыдного в том, что вас любят сразу две красивые женщины.

Энтони было немного неловко, как всегда бывает неловко мужчине, удачливому в амурных делах, в присутствии своего опростоволосившегося собрата. И, как правило, счастливец не догадывается, какого он приобретает врага в лице этого неудачника.

Энтони решил великодушно перевести разговор на другую тему, но, поскольку никакой подходящей не было, он не нашел ничего лучшего, как спросить с довольно нелепой глубокомысленностью:

— А как вам кажется, не могла ли мисс Лавиния состоять в сговоре с этим негодяем, ну, с этим, что организовал налет на Бриджфорд?

— Лавиния Биверсток — испанская шпионка, — хохотнул дон Мануэль, — это, по-моему, вы хватили, мой друг.

Минутой раньше, когда дон Мануэль столь точно формулировал про преимущество быть любимым сразу двумя девушками, он с внезапной и пугающей отчетливостью осознал, до какой степени он ненавидит этого счастливчика в форме лейтенанта английского флота, и поэтому, когда Энтони ляпнул столь очевидную глупость, капитан «Тенерифе» ощутил хоть и минимальную, но все же сатисфакцию.

Расстались молодые люди почти холодно, хотя и пожелали друг другу всяческих успехов. Дон Мануэль хотел было на прощание пообещать лейтенанту Фаренгейту, что если он первым отыщет мисс Элен, то немедленно препроводит ее на Ямайку, но понял, что это была бы ненужная ложь. Его язык отказался произнести подобную клятву. И только уже поднявшись на борт своего галеона, дон Мануэль понял, что это не он не солгал, а его бывший друг не попросил его об этом. «Ну что ж, — подумал капитан „Тенерифе“, — значит, объяснение состоялось».

Глава 8 ЧТО ЗАДУМАЛ УПРАВЛЯЮЩИЙ

На следующий день после отплытия Энтони на «Мидлсбро» у дома Стернсов, что стоял в самом конце улицы Картроуд, остановилась карета мисс Лавинии Биверсток. Она прибыла, чтобы навестить раненного на ее празднике Джошуа. Ни сам мистер Стерне, ни тем более его супруга миссис Стерне не любили богатую и гордую сироту, но отказать ей в приеме было бы немыслимо. У них ни на секунду не возникало мысли о том, что смуглая леди могла бы увлечься их сыном, который, даже по их собственному мнению, звезд с неба не хватал и пороху изобрести не грозил. Поэтому в этом визите помимо некоторых лестных моментов — все же Лавиния Биверсток далеко не во все дома отдавала визиты — были и какие-то смутно тревожащие.

После нескольких общепринятых в таких случаях любезностей миссис Стерне проводила гостью в комнату сына. Она тяжело вздохнула, когда Лавиния попросила оставить их с Джошуа наедине. Но и этому сопротивляться было бы нелепо, и пришлось скрепя сердце подчиниться.

Рана юноши была неопасной, и визит красавицы его очень вдохновил.

— Я ни о чем не жалею, мисс Лавиния, ни о чем! — с жаром заявил он.

— Что вы имеете в виду, Джошуа, дорогой?

— Я ранен, да… — Он попытался выпрямиться на кровати. — Но дело в том, что я не мог поступить иначе. Я испортил вам праздник, мисс.