Белая ночь - [21]

Я не понимала, почему у Алекса сложилась о нем такое отрицательное впечатление. Мне захотелось, во что бы то ни стало, защитить Дэвида от его несправедливых нападок.

— Ну, хорошо, Саша, я не буду говорить о нем плохо, не заводись, — казалось, он был сбит с толку моей эмоциональностью по отношению к этому вопросу, — но он так странно смотрел на тебя…

Тут я не выдержала и рассмеялась. С его стороны это было ни что иное, как проявление ревности. Алекс был способен испытывать это чувство? Мне казалось, что он всегда был очень уверен в себе и даже не допускал возможности сомневаться в своем превосходстве над другими мужчинами. Это было так… трогательно. Все-таки я что-то значу для него!

После долгих переездов мы прибыли в аэропорт, где наконец-то, получили возможность позвонить домой и сообщить, что с нами все в порядке. Моя мама не знала, где я нахожусь сейчас. Уезжая из дома, я сказала ей, что лечу к Алексу в Стокгольм. Потом я звонила ей с сотового, рассказывая, что добралась, и у меня все хорошо. Это был, конечно, обман, но мне не хотелось тревожить родителей лишний раз. Им и так пришлось ко многому привыкнуть за эти пять месяцев. Мое упрямство было невозможно пересилить ни слезами, ни скандалами, ни уговорами. Я была непреклонна, и они, кажется, в конце-концов смирились, что их дочь уже выросла и принимает самостоятельные решения. Было очень тяжело видеть, как мое поведение причиняет маме столько боли, но я не могла иначе. Я уже перестала быть ребенком — мне пришлось быстро повзрослеть. И вот я уже два дня не звонила им. Снова я повторяю эти слова 'два дня'. За это короткое время так много случилось, что, кажется, они поделили мою жизнь на 'до' и 'после'. Да, это действительно было так, хочу я того или нет.

Я потратила кучу денег на межгород, разговаривая сначала с мамой, а потом и с отцом. Смешно, но за эти полгода он стал частым гостем в нашем доме, иногда мне даже начинало казаться, что мы снова одна семья, как и раньше. Конечно, они очень беспокоились, я выслушала сейчас от них целую тираду обвинений, что я не имела права выключать свой телефон, что они просто места себе не находили от беспокойства. И только я появлюсь дома, они тут же запрут меня в моей комнате и больше никуда не отпустят.

Оба в точности повторили одни и те же угрозы, как будто договорились заранее. Но я не сердилась на них за это. Я просто была рада вновь услышать их голоса и поняла, что очень по ним соскучилась. Когда я, наконец, положила трубку, Алекс еще продолжал разговаривать. Ему было сложней, он не слышал родителей намного дольше, чем я.

Потом мы прошли предполетный контроль и сели в самолет.

— Мы летим домой! — восторженно прошептал мне на ухо Алекс. — Через несколько часов уже будем в Питере. Мои родители все еще там. Маму завтра выписывают из больницы.

— Теперь, когда ты поправился, ей точно станет лучше, — ответила я.

Самолет взлетел. Сзади остались огни аэродрома. Оказывается, пока мы ждали рейса, совсем стемнело. Я откинулась в кресле и поняла, что устала. Заныло плечо, оно еще долго не даст мне покоя. Как мне это объяснить маме? Придется что-нибудь соврать. Алекс заметил, что я поморщилась от боли.

— Тебе плохо? Я же говорил… Надо было сходить в медпункт.

— Нет, все нормально. Просто неудобно села.

Мы замолчали, я попыталась уснуть, но мысли не давали мне покоя, несмотря на усталость. Они роились в моей голове, не оставляя никакой надежды на сон.

— Алекс, что все-таки ОН искал в твоей памяти? — не выдержала я.

Он тоже не спал, потому что сразу ответил.

— Я не знаю.

— Может у тебя есть какие-то тайны в прошлом, которые могли бы кого-то интересовать?

— Тайны? — Алекс был удивлен. — Я что, по-твоему, шпион или подпольный ученый, который изобрел вечный двигатель?

Он засмеялся.

— Расскажи мне о себе, — попросила я.

— Ты думаешь, я чего-то не договариваю? — переспросил он.

— Нет, конечно, Алекс! — мне совсем не хотелось его обидеть. — Но, может, разгадка кроется глубже, чем мы думаем. Где-то в детстве или вообще не в тебе, а в твоих друзьях?

Он внимательно посмотрел на меня.

— Мне почему-то кажется, что ты знаешь больше, чем рассказала мне, — он наклонился ближе и испытующе заглянул мне в глаза.

— Просто, я ВИДЕЛА все это, а ты нет, — ответила я сердито. Мне показалось, что он заставляет меня оправдываться. — Понимаешь, над тобой трудился не какой-нибудь второсортный гипнотизер, ЕГО возможности просто не укладываются в моем воображения. Вряд ли ему было нужно знать, как именно ты замазал плохую отметку в дневнике в первом классе.

— У нас не было дневников, Саша, — он усмехнулся и миролюбиво проговорил. — Извини, я не хотел тебя обидеть.

— Я не обиделась, Алекс, просто это, действительно, серьезно. Это еще не конец, и тебе по-прежнему может грозить опасность. Мы просто обязаны понять, в чем здесь дело.

— Ты, правда, думаешь, что это может повториться? — он побледнел.

— Да, не исключено.

Неужели он и впрямь думал, что все уже позади? Какая непозволительная наивность! Между нами повисла напряженная пустота. Наши мечты о доме уже не казались такими уж безоблачными. Дэвид говорил той ночью, что мы принесли с собой страх. Теперь мы везли его в Питер. А за иллюминаторами была ночь, и от этого наша судьба представлялась еще более мрачной.