Белая масаи - [83]

В конце второй недели Лкетинга навестил меня еще раз. Когда он с озабоченным лицом спросил, когда я наконец вернусь домой, мне не оставалось ничего другого, кроме как сообщить ему о своих планах. Он мгновенно помрачнел и воинственно спросил: «Коринна, почему ты не возвращаешься домой? Почему хочешь остаться в Маралале, а не с мамой? Теперь ты в порядке и родишь ребенка в доме мамы!» Моим доводам он не верил. В завершение он добавил: «Теперь я знаю, у тебя, наверное, приятель в Маралале!»

Эти слова были больнее пощечины. Мне показалось, что я падаю в глубокую яму и не могу даже крикнуть. Мое молчание он принял за доказательство своей правоты. Он стал возбужденно расхаживать взад-вперед по палате и повторять: «Я не сумасшедший, Коринна, я знаю женщин!»

Вдруг в палате появилась швейцарская медсестра. Она в ужасе посмотрела сначала на меня, затем на моего мужа и спросила, что произошло. Обливаясь слезами, я все ей рассказала. Она заговорила с Лкетингой, но он смягчился лишь тогда, когда в палату привели врача и он стал что-то настойчиво ему объяснять. Лкетинга неохотно дал свое согласие, но радости я не ощущала. Он слишком больно меня оскорбил. Он ушел, и я не знала, где увижу его в следующий раз – здесь или уже в Маралале.

Медсестра еще раз подошла ко мне, и мы разговорились. Она была очень обеспокоена поведением моего мужа и тоже посоветовала рожать в Швейцарии, потому что тогда ребенок получит мою национальность. Здесь малыш станет собственностью семьи моего мужа, и без согласия отца я ничего предпринять не смогу. Я устало отмахнулась: я чувствовала, что проделать такое большое путешествие мне не хватит сил. Муж все равно не даст мне письменного разрешения на то, чтобы я, его жена, уехала из Кении сейчас, за пять недель до родов. Кроме того, я была уверена, что, когда ребенок появится на свет, Лкетинга успокоится и все станет как прежде.

Шла третья неделя моего пребывания в госпитале, а о Лкетинге ничего не было слышно. Как только появилась возможность поехать в Маралал с одним из миссионеров, я выписалась из больницы. Медсестры тепло со мной попрощались и пообещали через пастора Джулиани сообщить моему мужу о том, что теперь я в Маралале.

София

София очень мне обрадовалась. Когда я сообщила, что некоторое время хотела бы пожить у них, она сказала, что с едой проблем нет, а вот спать негде, так как заднюю комнату ее друг оборудовал под фитнес-зал. Мы стали думать, куда мне идти. Ее друг отправился на поиски и, вернувшись через несколько часов, сказал, что нашел подходящую комнату. Она находится неподалеку и выглядит как номер в гостинице, только кровать там больше и красивее, а кроме кровати, ничего нет. Окруженная толпой любопытных женщин и детей, я осмотрела комнату и сразу согласилась ее снять.

Время тянулось медленно. София была превосходным поваром, и я прибавляла в весе с каждым днем. Но ночи были ужасны. Допоздна со всех сторон раздавалась музыка и громкие голоса. Стены были такими тонкими, что казалось, будто соседи находятся со мной в одной комнате. Каждый вечер я засыпала с трудом.

Иногда шум до того донимал меня, что мне хотелось заорать самой, но я боялась потерять жилье. По утрам я мылась прямо в комнате. Каждые два дня я устраивала стирку, скорее ради развлечения. София постоянно ругалась со своим другом, так что после еды я почти всегда уходила к себе. Мой живот быстро рос, чем я очень гордилась.

За неделю жизни в Маралале муж ни разу не пришел меня навестить. Меня это очень огорчало. Зато я встретила здесь Джеймса и его друзей. Время от времени Сали, друг Софии, приводил в дом своего знакомого. Мы вместе ужинали, а потом играли в карты. Такие вечера проходили очень весело.

Как-то раз, когда мы сидели в квартире вчетвером и играли в карты, на пороге внезапно возник мой муж. В руке он сжимал свои копья. Не успела я с ним поздороваться, как он спросил, кто второй мужчина. Все рассмеялись, кроме меня. София махнула ему, приглашая войти, но он продолжал стоять на пороге и резко спросил: «Коринна, это твой приятель?» Мне было ужасно стыдно за его поведение. София попыталась разрядить обстановку, но Лкетинга развернулся и исчез. Оправившись от оцепенения, я пришла в ярость. Я сижу в Маралале, на девятом месяце беременности, муж не появлялся больше двух недель, а теперь приходит и обвиняет меня в измене!

Сали вышел вслед за ним, София принялась меня успокаивать. Знакомый Сали поспешил исчезнуть. Долго ничего не происходило, я пошла в свою комнату и стала ждать. Через некоторое время появился Лкетинга. Он был навеселе и жевал мираа. Я неподвижно лежала в постели и думала о будущем. Через час он извинился: «Коринна, жена, нет проблем. Я давно не видел тебя и ребенка и сошел с ума. Пожалуйста, Коринна, теперь я в порядке, нет проблем!» Я попыталась улыбнуться и через силу простила его. На следующий день он ушел домой. После этого я не видела его еще две недели, мне только передавали от него приветы.

Наконец настал день, когда мы с Софией отправились в больницу. Софии до родов оставалась примерно неделя, мне – две, но из-за плохого состояния дорог нам советовали поехать заранее. Мы сели в автобус, друг Софии поехал с нами. Нам повезло: в больнице нам выделили отдельную палату. Медсестры взвесили меня и с облегчением отметили, что я поправилась до семидесяти килограммов. Теперь оставалось только ждать. Каждый день я вязала для ребеночка какие-нибудь вещи, а София целыми днями читала книги о беременности и родах. Я же не хотела об этом ничего знать и лишь с нетерпением ждала этого нового для себя события. Сали приносил нам из деревни вкусную еду.