Белая лошадь - горе не мое - [5]

- Мама тебя потеряла, при чем тут Юля?

- Ага, мама! Мама сегодня на дежурстве! Это Юлинская привередничает...

Леша спрыгнул с подоконника.

- Я пойду. Завтра - как всегда?

- Да, на вокзале, - кивнул Саня, лихорадочно оглядывая свою комнату: надо было успеть прибрать. И он почти успел, когда снова позвонила Петухова Юля и виноватым голосом сообщила, что она заблудилась: трамвая долго не было, и она решила идти пешком, напрямик.

- Как вы шли, вспоминайте!

- От кинотеатра дворами...

- Какими? Приметы назовите!

- Ну... Там белье висело на веревке... Синяя такая рубашка. А в соседнем дворе в футбол играли. Один - Валера...

- Какой Валера?

- Малыш... В футбол играл, в шапке с помпоном. А его мама домой все звала...

- А еще?

- Еще - гаражи, а на них две кошки... За гаражами пустырь какой-то, а посередине телефонная будка зачем-то стоит... Я из нее звоню...

- Ясно, - сказал Саня. - Сейчас мы за вами придем.

- Собирайся, живо, - велел он Кукареке. - Юлю пойдем искать.

- Очень надо! - недовольно засопел тот. - Звали ее?

Они вышли в ясный осенний мрак. Во дворе, под тополем, печально звенели струны, там, под тополем, пели горестно и страстно:

Уходит капитан в далекий путь,

Не видя девушки из Нагасаки...

В толпе голосов сразу слышен был один, сильный, красивый, - голос трудного подростка Шамина. Голос этот, легко и медленно летящий в темноте над двором, будто не замечал надсадных, дурацких слов песни, он пел о чем-то другом - и слушать хотелось... Но все вдруг смолкло разом, смешалось - это Шамин заметил Саню, и над двором разнеслось:

Фраер ходит в галстучке зеленом,

Ждет тебя, тоскуя, у ворот,

Только он надеется напрасно,

Это ясно...

Это Сане посвящалось, сомневаться не приходилось: трудный подросток терпеть не мог учителя географии.

Они долго бродили в темноте по дворам, но в конце концов им повезло.

- А я тебе говорю - домой! - кричали из форточки.

- Еще рано! - упрямился в темноте мальчишеский голос.

- Валера, ты слышал, что я тебе сказала?!

- Ну, мам!

- Нечего мамкать, домой!

- Ну мамочка!

- А уроки сделал?

- Сделал!

- Не ври!

- Ну мамусенька!

- Чтоб через десять минут был дома, - сдался взрослый голос.

- Через пятнадцать! - ответил невидимый во тьме Валера и умчался в глубину двора, где неистово лупили по мячу и вопили гневно:

- Толик, пас!

- Вон гаражи, - сказал Кукарека. - Только кошек уже нет... Что они, дуры, что ли, сидеть и ждать...

За гаражами действительно был пустырь, заросший высокой полынью, а в центре полынного пространства странно светилась новенькая телефонная будка, светилась не электричеством будто, а оттого, что внутри ее был огонек: Петухова Юля в алой ветровке. Петухова из десятого "А" была тихая, серьезная девочка, смуглая, темноглазая, совсем не похожая на своего белобрысого, конопатого брата.

- Замерзли? - почему-то сердито спросил Саня. Впрочем, он был сейчас не Саня, а Александр Арсеньевич.

Юля помотала головой.

- Ну пойдемте. Я вас провожу...

Они пошли сквозь сухие, пыльные заросли полыни. Молчали. Кукарека унесся куда-то вперед, Александр Арсеньевич шел рядом с Юлей и понимал, что необходимо немедленно заговорить. Сказать что-нибудь такое... Взрослое, серьезное, что положено говорить учителю при встрече с ученицей. Например: "Н-да, вот скоро вы кончите школу... Этот год у вас решающий, Юля". Или: "Вы уже решили, Юля, куда будете поступать?" Но Александр Арсеньевич упорно молчал, и лицо у него было очень сердитое, будто он собирался поставить Петуховой единицу. Так дошли до дома и остановились у подъезда. Нужно было сказать: "До свидания" - и идти домой. Но Александр Арсеньевич стоял и продолжал молчать. И Петухова молчала тоже. А Кукарека носился где-то.

- Ну, я пошел... - произнес наконец Александр Арсеньевич.

- До свидания... - ответила Юля.

Постояли еще. Лицо Александра Арсеньевича приняло вдруг отчаянное выражение. Он сказал:

- Мы завтра в лес идем... Пойдете с нами?

- Пойду... - сказала Юля.

...Назавтра было ветрено и хмуро. На переменах за Александром Арсеньевичем ходили и канючили:

- Ну пойдем все равно, а?

Географический кружок всю неделю жил в ожидании субботы, когда можно будет схватить рюкзаки и - прощай, мама, прощай, школа, прощайте, дома и улицы...

А Александр Арсеньевич и не думал отменять выход: в лесу было много дел. Надо было устраивать зимнюю стоянку, надо было расчистить исток речки Ути, основательно загаженный за лето "дикими" туристами. Надо было готовиться к соревнованиям по ориентированию. Ну и просто - хотелось в лес...

Из электрички они вышли прямо в пасмурный, темный вечер. Звезд в ночи не было. Лес впереди стоял сгустком холодной, пугающей тьмы и молчал настороженно. Лес никого не ждал сегодня. Но через пустое, продутое ветром поле двигалась к нему цепочка путешественников. Впереди Александр Арсеньевич - учитель географии, а за ним - ученики, упрямые, непослушные дети, которым в этот унылый вечер не сиделось дома, тянуло в леса...

Дались же им эти леса!.. Это пустое, неприветливое небо. Эти тучи. Эти звезды за тучами. Какое все это имеет отношение к географии?