Белая леди - [39]

— Куда они направились?

— Он — в Южную Америку, а она уехала с цирком через несколько месяцев.

— Но… они женаты сейчас?

— Да, они поженились, это верно. Джинни вернулась обратно в город, когда закончился сезон. Ей надоело выгребать слоновий навоз. Эндрю вернулся два года спустя. С состоянием. Всем говорил, что он вернулся, чтобы заявить права на свою маленькую невесту. Но было одно затруднение: она уже была замужем.

— А за кого она вышла замуж?

— За меня.

Он знал, что не был мертв, потому что продолжал помнить разные вещи. А вы не можете ничего помнить, если вы мертвы, не так ли? Он так не думал. В темноте плавали обрывки разговоров; шепот, секреты, разные слова, которые они говорили, слова, которые он складывал вместе кусочек за кусочком; желтая вспышка, потом другая, потом еще, и он падает, все помня.

Цирковая площадка.

Кипя энергией в этот вторник, Стедман с видом владельца средневекового поместья вел по арене Мэттью. Участники выступления приветствовали его и прерывали свои репетиции, чтобы поболтать. Здесь все еще ощущался дух постоянной готовности. Они должны были открыться только после второго апреля, а это означало, что все артисты имели еще две недели на совершенствование своего мастерства. Девушки, катающиеся внутри колеса, слишком часто падали со своих вращающихся аппаратов, жонглеры слишком часто роняли свои незажженные факелы, а под большим тентом, где Стедман, попыхивая сигарой, уселся рядом с Мэттью, — десять акробатов вновь и вновь повторяли свой номер. Это была группа, известная под названием «Той Чен Акробатик Трупп».

Открытие их номера было эффективным и впечатляющим атлетическим зрелищем. Самая молоденькая из Ченов, крохотная китаянка, репетировавшая в тугих трико, вырывалась сквозь пару подвешенных красных шелковых занавесей, ударялась об арену, на бегу совершала серию сальто-мортале, которые переносили ее к противоположной стороне арены. Когда она снова приземлялась на ноги, широко раскинув кверху руки, через раздвинутые занавеси выпрыгивала вторая из Ченов. Эта была на несколько сантиметров повыше своей младшей сестры. Она отталкивалась от земли и совершала такую же серию сальто-мортале, затем следовали все новые Чены, и каждый был чуть выше предыдущего. Каждый член семьи возрастал в размере, пока, наконец, не появлялись три старших брата Чена, а вслед за ними вылетал Папа Чен, самый высокий в труппе, тоже исполнял сальто, а потом они все выстраивались в линию: самый крохотный Чен спереди, самый высокий Чен сзади.

Трюк заключался в том, объяснил Стедман, чтобы сохранить иллюзию того, что сквозь занавеси все время вылетал один и тот же артист, но каждый раз при этом немного увеличиваясь в размерах.

Мэттью неожиданно понял, почему он не любил цирки.

Он не любил их, потому что они были скучные.

Он наблюдал, как семья Ченов повторяет порядок своего выхода Бог знает какое число раз, все снова и снова, пока ему не стало казаться, что уже не десять, а десять тысяч китайцев все возрастающего размера вылетают и вылетают между этими раздвинутыми красными занавесями. Наконец Папа Чен щелкнул пальцами и хлопнул в ладоши, чтобы дать команду следующему выходу, и все остальные Чены снова скрылись за таинственными шелковыми занавесями, приготовившись снова повторить свой номер.

На этот раз появился и оркестр. Загудела барабанная дробь, а затем взревели медные трубы, когда первая из этих Ченов, эта крохотная то ли трех, то ли четырех, то ли пятилетняя куколка вылетела из-за занавеса с высоко поднятыми в приветствии руками и тут же совершила первое из своих сальто. Она совершила целый каскад их — второй, третий, четвертый, пятый раз под барабанную дробь и, наконец, — бац! — приземлилась на ноги под взвизг труб, и тут же следующая Чен, чуть повыше, вылетела с улыбкой из-за занавесей. Вдруг Мэттью почувствовал, что он уже сам способен проделать это.

Он вспомнил старый анекдот о том, как приезжий в Нью-Йорке остановил прохожего на улице и спросил:

— Как я могу дойти до Карнеги-Холл?

— Практикуйтесь, — ответил прохожий.

Тут все дело в практике, понял Мэттью. Практика и репетиции делают все это заведомо скучным. Если вы видели одно цирковое представление, подумал он, вы видели их все. Вы знаете, каким будет большой номер на открытии, затем будет номер с животными, забавы клоунов, потом снова животные — собаки, лошади, тюлени, слоны или носороги, затем все эти прыгуны, артисты на роликовых коньках, воздушные полеты, акробаты, всякие жонглеры; все рассчитано на то, чтобы ошеломить вас номерами отчаянной смелости и риска, а вы тем временем засыпаете от всего этого ошеломляющего однообразия.

Практика, практика, практика.

Мэттью хотел разузнать о семнадцатилетней сбежавшей девушке по имени Джинни Лоусон. Был ли Стедман тем «владельцем», который сказал ей, что «при должной практике он сможет сделать из нее хорошую девушку со слоном»? И знает ли он, что сейчас она замужем за человеком по имени Эндрю Вард, который добивается решения о лишении права выкупа закладной на ту самую землю, которую Стедман пытается купить?

Стедман выглядел изумленным.