Белая кошка в темной комнате - [34]

Игорь достал из кармана рубашки небольшой красный блокнотик, с виду — новый, и протянул Широкову.

— В отличие от паспорта и денег, лежавших просто в кармашке чемодана, блокнот был спрятан в коробку из-под сигарет «Столичные», а сама коробка завернута в банное полотенце, — прокомментировал находку Игорь.

Слушая Свешникова, Станислав перелистал книжечку. Записей было немного, основная масса страничек оставалась чистой.

— И заметь, Стасик, записи все похожие: ни одного полного слова, ни одной фамилии. Только буквы и цифры. Неужели это не интересно, а?

Игорь довольно хмыкнул, отбирая блокнотик и пряча его в карман.

— Да уж… Куда как интересно. Тебе бы лишь шарады разгадывать, — проворчал Станислав, не обрадованный перспективой ломать и без того болевшую голову еще и над этим.

— Вы чего уединились? — раздался за спиной друзей голос Оладина. — Не пора ли заканчивать да возвращаться в «управу»?

— Сань, не торопись. Есть еще кое-какие соображения, — осадил его Широков. — Что у нас, кстати, с «пальчиками» получается?

— Следов-то много… От четырех-пяти человек. Двое, вероятно, — хозяйка и Петренко, а остальных будем устанавливать.

— Хорошо. Тогда берем бабушек и идем в огород смотреть одежду Петренко, в которой он был в ночь убийства на Гоголевской, — распорядился Станислав.

На ступеньках крыльца сидел и курил сигарету рыжий, веснушчатый кинолог. У его ног пристроился, положив голову на передние лапы, такой же рыжий, как и хозяин, спаниель. Увидев Широкова, кинолог встал, отряхнул брюки. Вскочила и собака, виляя хвостом.

— Пойдем посмотрим, — обратился к Станиславу кинолог, не отличавшийся многословностью.

— Что посмотрим? — не понял Широков.

— Да тут мы нашли кое-что… Может, подойдет?

Парень направился по тропке вдоль огорода к стоящему поодаль сараю. Пожав плечами, Станислав двинулся следом. Пес, вырвавшись вперед, подбежал к сложенной под пристроенным к сараю навесом поленнице дров и пару раз призывно тявкнул. Убедившись, что люди идут на зов, спаниель сунул нос в щель между нижним рядом дров и стеной сарая и возмущенно фыркнул. Потом он попятился назад, и глухо зарычал. Подошедший кинолог опустился на корточки, просунул руку в отверстие, достал оттуда газетный сверток и передал его Широкову. Воспользовавшись моментом, собака радостно лизнула хозяина в нос.

— Что тут? — недоуменно спросил Станислав.

— Не знаю. Я, на всякий случай, решил не разворачивать.

Подошедший в сопровождении понятых и Оладина Свешников, подозрительно косясь на собаку, съязвил:

— Интересно, там в газете косточки или ливер?

Кинолог, продолжая поглаживать ласкавшегося пса, укоризненно покачал головой.

Оладин бережно положил сверток на траву, аккуратно развернул газету и, вслед за ней, оказавшуюся в газете майку.

— Ах ты, елки-моталки! — озадаченно воскликнул он.

На голубой ткани лежали: чугунная гирька на блестящей стальной цепочке, выкидной кнопочный нож с наборной рукояткой и пачка обернутых в целлофан сторублевок.

23 июля. Суббота. 20 часов 30 минут

В управление группа возвратилась в девятом часу вечера. Примечательно, что Свешников, обрадованный находкой свертка, благодушно похвалил собаку, обозвав ее приятным исключением из числа себе подобных. Дело дошло до того, что возле питомника, высаживая кинолога, Игорь вышел из машины, чтобы покровительственно потрепать героя дня по волнистой спинке.

Вещи Петренко и гирьку, положенные в полиэтиленовый пакет, Широков оставил в дежурной части с тем, чтобы уезжавший завтра в область Юрков забрал с кроссовками и эти предметы.

К Ерофееву пошли вместе с Наташей, чтобы доложить результаты обыска и заодно узнать, не появились ли какие-нибудь новости. У начальника сидел Белозеров и что-то тихо ему рассказывал.

— Ага, приехали, голуби мои! — обрадовался Ерофеев. — Слава вот тоже только что пришел.

Червоненко бегло поведала подполковнику открывшиеся новые обстоятельства и в заключение добавила:

— В самом конце, когда Бушуева уже подписывала протокол, она вспомнила, что женщину, которую приводил Петренко, зовут Зоей и работает она кассиром кинотеатра или Дворца культуры. Екатерина Семеновна так и сказала: «Кассирша в кино».

— В заречном районе только один кинотеатр — «Волна», Дворец культуры водников и клуб мельзавода, — быстро вспомнил Ерофеев, когда-то живший в том районе. — Значит, завтра с утра Широков со Свешниковым займутся Зоей и соседними улицами вокруг Корабельной.

Широков кивнул, показывая, что не забыл указаний начальства. Затем Белозеров поделился информацией по связям Гвоздковой.

— Как таковых близких подруг у Маргариты Сергеевны нет. В основном, круг знакомых составляют люди из праздничных застольных компаний. Мужчинам нравилась многим, любила флиртовать, морочить голову, но до интимных отношений дело не доходило. По крайней мере, факт наличия любовника нигде не всплыл. О своей прежней жизни до переезда к нам ничего никому не рассказывала. Если спрашивали — отшучивалась. Многие, с кем мы беседовали, отмечают склонность Маргариты Сергеевны к «шикарной жизни», наличие модных нарядов, что подтверждается и результатами обыска у нее в квартире: целый шкаф тряпок! Это все — при скромной зарплате медработника. Подработок не было, проверили. В подпитии часто жаловалась на недостаток средств, выказывала желание быть богатой и вести праздную жизнь. Но, на трезвую голову, таких разговоров не вела. Наоборот, подчеркивала, что даже ее зарплаты, при рациональном подходе, может вполне хватить на жизнь. Есть еще интересные откровения некой Кропоткиной Татьяны — закройщицы городского дома моделей. На нее указали как на человека наиболее близкого к Гвоздковой. Дамочка оказалась еще та: полчаса выспрашивала причину моего интереса к подруге, ходила вокруг да около. Потом кое-что все-таки поведала. Как-то Гвоздкова в порыве хвастовства призналась, что «влачить жалкое существование» осталось недолго, что скоро у нее будет очень много денег и она переберется в более приличное место, чем этот городок, а может, даже за границу. Рассказала об этом в запальчивости, после застолья в новогоднюю ночь. Но, самое удивительное, на следующий день Гвоздкова попросила Кропоткину забыть эту чушь и так посмотрела, что закройщице до сих пор неприятно вспоминать этот взгляд. И еще. Однажды Гвоздкова проговорилась, что у нее есть где-то друг, который ее безумно любит и готов ради нее на многое. Вот, пожалуй, и все…