Белая Королева - [8]

Парни опустили головы, изучая причудливые узоры ковра. Никому, кроме Питера, не хотелось встречаться с Шарлоттой взглядом.

– У меня есть одна просьба, можно?

– Говори, сестра!

– Отложите ритуал на один день. Я хочу отдохнуть. Посмотреть, как в тумане качается город, как парят над крышами вороны, как спокойно растет трава во дворе. Хоть раз в жизни уснуть в постели, не боясь, что мертвец постучит в дверь.

– У нас мало времени, – вздохнул Питер. – Но один день ничего не изменит. Отдохни, сестра, и спасибо за твой великий дар. Я уверен, ты сможешь пройти испытания.

Джош и Дэвид проводили Шарлотту в другое крыло здания. Ее ожидали царские покои – кровать с балдахином, ковры, светильники, бархатные тяжелые шторы. Когда парни исчезли за дверью, Шарлотта кошачьим жестом потерлась о мягкую ткань и чихнула от накопившейся пыли. Девушка повалялась на широкой постели, раскинув руки и ноги. Заметив умывальный столик, с наслаждением умылась в тазу, еще раз оттерла шею и руки, деревянным гребнем расчесала кудри. Потом сунула в карман кусок хлеба, вышла за двери – гулять по замку ей не возбранялось – и попросила первого встречного парня в белой рубашке помочь подняться на крышу. До вечера Шарлотта просто смотрела на городские кварталы, поочередно выступающие из-за занавесей тумана, отщипывала от ломтя кусочки кислой мякоти, посасывала корочку и ни о чем не думала. У нее впереди был еще день – целый огромный день.

На закате к Шарлотте слетелись голуби – целая стая серых, пестрых и белых как снег голубей. Может, их привлекли крошки, может человеческое тепло. Острыми коготками они цеплялись за плечи и руки девушки, топтались по волосам, мягкими крыльями задевали лицо и ворковали что-то свое, утешительное и нежное. Очарованная Шарлотта прикасалась к гладким перьям, ощущая, как вздрагивает горячее тельце, как покорно замирает в ладони, чтобы потом рвануться прочь, на свободу. Она встала – и птицы вспорхнули прочь, закружились в тумане разноцветной и шумной стаей. Отец Марк говорил, что к Сотеру тоже летели голуби.

Ночь Шарлотта проспала безмятежно, словно снова стала маленькой девочкой, в те счастливые дни, когда мама и бабушка и сестра были живы. Они с Оливией накрывались одним одеялом, чтобы было теплее, мама пела им песни и успокаивала, обещая: все будет хорошо.

And in my hour of darkness

She is standing right in front of me

Speaking words of wisdom —

Let it be…

Брат Джош разбудил ее на рассвете. Он поклонился в пояс будущей Королеве, накинул на озябшие плечи красную мантию, и, не говоря ни слова, провел ее к ритуальной купальне. От острого, ржавого запаха девушке сделалось дурно, захотелось сбежать – она не сможет, не сможет, нет!!! Сбросив бархат на пол, Шарлотта перешагнула через бортик и опустилась в густую жидкость. Так же спокойно, как накладывала тухлый жир, она втирала овечью кровь в молочно-белую кожу, смачивала кудри, следя, чтобы ни единого сухого волоска не осталось. Бледный Джош наблюдал за ритуалом, сжав губы, заледенев, словно она уже умерла. «У него серые глаза, – улыбнулась Шарлотта. – Среди деревьев или рядом с зеленым бархатом они зеленеют, а когда Джош смотрит на небо – становятся синими, как драгоценные камни. И он останется жив».

– Скажи, Джош, – невинно улыбнулась Шарлотта. – Когда я прикажу мертвецам убраться в ад, чем ты займешься? Будешь ловить рыбу в Темзе, откроешь лавочку, станешь учиться? Женишься на красотке пятнадцати лет от роду и начнешь плодить с ней детишек?

– Тебе нельзя говорить со мной, – буркнул Джош и упрямо сжал губы. – Ты должна думать только о ритуале.

Шарлотте захотелось сказать, что она думает о том, как его пальцы торопливо расстегивали рубашку, но кровь с волос потекла по лицу, возвращая. Ритуал – шаг за шагом, слово за словом – иначе все усилия будут напрасны, демон заберет ее душу, вырвав из тела. Усмиренная Шарлотта набрала полные ладони крови, прикоснулась губами к ней и позволила Джошу помочь ей выбраться из купальни, осушить мягкой тканью липкое тело.

Бичевание оказалось больнее, чем она думала, – двое парней поочередно вспарывали ей кожу короткими, яростными ударами. Потом она, кривясь от боли, сама взяла кнут и повторяла движения – как подсечь ноги, как достать до лица, как вырвать из рук раскаленную плеть.

Концентрации и заклинаниям Питер учил ее сам. Он был бесконечно терпелив и мягок, раз за разом повторяя неудобопроизносимые слова на давно исчезнувшем языке, поправляя ее ошибки, хваля за любую удачу. Иногда он гладил ее по волосам, ласково и небрежно, иногда с нарочитой почтительностью целовал руку, именуя «Ваше Величество». Когда Шарлотта в первый раз без запинки произнесла вслух сложную формулу, в темных глазах наставника заиграли искорки, он искренне обрадовался успеху. Но под маской приветливой доброты пряталось иное – однажды девушка подглядела в настольном зеркальце подлинное лицо милого брата Питера и навсегда перестала ему доверять.

Самым сложным оказался ритуал жертвоприношения – перерезать глотки истошно блеющим овцам, вспарывать животы поросят, отрубать головы петухам. К великому облегчению Шарлотты, ей не пришлось убивать ни детей, ни девственниц. Наоборот, следуя причудливому ходу ритуала, она должна была помиловать убийцу и собственноручно отпустить на свободу предателя. Шарлотта пришла в неописуемую ярость, увидав, кого придется вышвырнуть за ворота Тауэра. Воришка, паскудный червяк, который продал и предал собрание, натравил лордов на отца Марка… Какое к Мраку может быть милосердие? И все-таки она открыла ворота, отодвинула ржавый засов и даже не толкнула предателя, не отправила пинком в грязный ров. «Сотер любит тебя – пускай он тебя и спасает».