Белая гардения - [22]

Математику вела сестра Бернадетта, толстая женщина, у которой подбородок переходил сразу в шею. Из-за очень сильного северного акцента я только через два дня поняла, что слово, которое она постоянно повторяла, было «скобки».

— Что вы все время хмуритесь, мисс Аня? Вам что-то непонятно с сопками?

Я покачала головой, заметив, что две девочки с соседнего ряда смотрят на меня и улыбаются. После урока они подошли к моей парте и представились. Их звали Кира и Регина. Регина была очень маленького роста, с темными волосами и фиалковыми глазами. Кира рядом с ней казалась совсем светлой.

— Ты ведь из Харбина? — поинтересовалась Кира.

— Да.

— По тебе сразу видно. Мы тоже из Харбина, но мы приехали с родителями в Шанхай еще до войны.

— А как вы определили, что я из Харбина? — спросила я.

Они рассмеялись. Кира подмигнула и прошептала:

— Тебе не нужны уроки русского.

Отец Киры был терапевтом, а Регины — хирургом. Оказалось, что на следующий семестр мы записались на одни и те же дисциплины: французский язык, английская грамматика, история, математика и география. Но если я после уроков оставалась на дополнительные занятия по искусству, то они спешили домой на уроки игры на фортепиано и скрипке. Жили они в дорогом районе на авеню Жоффр.

Хотя мы сидели вместе почти на каждом уроке, я чувствовала, что их родители не одобрили бы, если бы дочери пошли ко мне в гости в дом Сергея или если бы мне вздумалось навестить их. Поэтому я никогда не приглашала девочек к себе, а они не звали в гости меня. Признаться, я ничуть не огорчалась по этому поводу, поскольку в душе опасалась, что, если бы позвала их, Амелия могла устроить очередной пьяный скандал и мне было бы стыдно перед такими хорошо воспитанными девочками. Поэтому, несмотря на мое желание проводить с Региной и Кирой больше времени, наша дружба начиналась с утренней молитвы и заканчивалась со звонком с последнего урока.

Во времена моего посещения школы Святой Софии я частенько пробиралась в библиотеку Сергея и незаметно выходила оттуда в сад с руками, полными книг и записной книжкой. На третий день моего пребывания в этом доме я обнаружила в дальнем, защищенном от непогоды углу сада гардению. Это место стало моим тайным убежищем, и я почти каждый вечер приходила туда почитать Пруста и Горького или зарисовывала в свой альбом цветы, распускавшиеся вокруг. Я делала все, чтобы как можно реже встречаться с Амелией.

Иногда, когда Сергей возвращался домой раньше обычного, мы с ним вместе сидели в саду и разговаривали. Скоро я поняла, что он больше начитан, чем мне показалось сначала. Однажды он принес мне книгу русского поэта Николая Гумилева и прочитал вслух стихотворение о жирафе в Африке, которое поэт написал, чтобы утешить свою жену, когда та грустила. Голос Сергея был таким звучным, и декламировал он так выразительно, что в моем воображении сразу же возник яркий образ гордого животного, скитающегося по африканским саваннам. Стихотворение настолько захватило меня, увлекло мои мысли в такую даль, что я совершенно позабыла о своей печали. Мне хотелось слушать его до бесконечности. Но, как и всегда, примерно через час пальцы Сергея начали дрожать, а тело подергиваться, и я поняла, что сейчас нашему приятному общению наступит конец и он обратится к своей пагубной привычке. В такие минуты я замечала неизбывную тоску в его глазах и постепенно осознала, что он тоже по-своему старался избегать Амелии.

Однажды, вернувшись из школы, я, к своему удивлению, услышала, что в саду кто-то разговаривает. Сквозь заросли деревьев и древовидных папоротников я увидела, что у фонтана в форме головы льва в плетеных креслах сидят Дмитрий и Амелия. С ними были две девушки в ярких платьях и шляпах. Звон чашек и женский смех разносились по саду, как звуки из потустороннего мира. Голос Дмитрия, который был громче остальных, заставил мое сердце забиться чаще. Как-то он предлагал отвезти меня в Юйюань, и сейчас, когда мне было так скучно и одиноко, я вдруг ужасно захотела, чтобы он вспомнил о своем обещании.

— Здравствуйте! — сказала я, выходя из-за деревьев.

Амелия вскинула брови и презрительно покосилась в мою сторону. Но я была так рада встрече с Дмитрием, что мне было все равно, будет ли она бранить меня за неожиданное вторжение или нет.

— Здравствуй. Как дела? — сказал Дмитрий, вставая и пододвигая кресло для меня.

— Давно не виделись, — откликнулась я.

Дмитрий не ответил. Он опустился в свое кресло, зажег сигарету и начал вполголоса напевать какую-то мелодию. Мне стало неловко. Я-то думала, что он обрадуется, увидев меня.

Две присутствующие девушки были примерно одного возраста с Дмитрием. На них были платья цвета манго и розы, украшенные кружевами на рукавах и вокруг шеи; под облегающим шелком чуть заметно выделялись складки нижних юбок. Девушка, сидевшая ближе ко мне, улыбнулась. Ее губы, на которых поблескивала очень темная помада цвета спелого винограда, и сильно накрашенные глаза наводили на мысль о древнеегипетских богинях.

— Меня зовут Мари, — представилась она, протягивая бледную руку с заостренными ногтями. Кивнув в сторону златокудрой красавицы, она добавила: — А это моя сестра Франсин.