Белая Богиня - [169]

Не только иудеи владели этой тайной. Согласно Макробию, оракул из Колофона, одного из двенадцати ионийских городов Малой Азии, сказал, что природа вездесущего бога Ифо четверичная. Зимой он — Гадес, или Крон; весной — Зевс; летом — Гелиос (солнце); осенью — Иао, или Дионис. Возможно, это часть тех наставлений, о которых мы упоминали в главе шестнадцатой и которые были даны Киприану из Антиохии семью мистагогами на горе Олимп. Иао в религии орфиков был известен как четырехглазый Фан (от phaino, я являюсь) и перворожденный из богов. В орфическом фрагменте 63 он описывается как имеющий золотые крылья и головы барана, быка, змеи и льва. Бычьи головы располагались по бокам, чтобы подчеркнуть его основную природу. И он носил большую змею вместо головного убора, «напоминавшую всех диких зверей».

Теперь мы можем смело отождествлять херувима с крутящимся колесом, которое стережет рай в кельтских легендах, ибо, согласно Бытию (3:24), херувимы стояли у восточных ворот Эдема. Они были вооружены «пламенным мечом Иеговы» (тем самым, который, согласно Исайе (27:1), поразит Левиафана, как Мардук убил Тиамат), чтобы не дать никому войти. Рай Иезекииля — хорошо орошаемый сад у подножия горы, который иногда посещают герои, например царь Тира. Сад сверкает драгоценными каменьями, и там слышны звуки барабана и дудки. Мы уже знаем, что Гвион поместил рай в долине Хеврон. Серафимы, или «огненные змеи», соотносимые с херувимами в качестве стражей, — очевидно, еще один способ описать сакральные спирали, вырезанные в качестве предупреждения на воротах святилища. Херувимы же, поскольку они отличались от них, представлялись, наверное, свастиками, или огненными колесами.

В царе Тира в описании Иезекииля легко узнать Небесного Геракла, первоначально эгейского солнечного героя, который превратился в семитского Мелькарта, верховного бога Тира. Островок возле Тира, считается, был во втором тысячелетии до нашей эры главным перевалочным пунктом морских людей при торговле с Сирией, как Фарос — при торговле с Египтом. Иезекииль, знавший о первоначальной близости культов Иеговы и Мелькарта, заявляет, что религиозное взаимопонимание между Иерусалимом и Тиром не может существовать более, как во времена Соломона и Хирама. Царь Хирам Тирский, подобно Соломону, которому он не уступал в мудрости (а возможно, даже превосходил), был жрецом Мелькарта, вот Иегова и признает устами Иезекииля: «Ты печать совершенства, полнота мудрости и венец красоты» (28:12). Однако он упрекает царя тирского в желании стать богом, Мелькартом бессмертным, и наказанием за его тщеславие должна быть смерть. Это завуалированное предупреждение царю Иезекииля Седекии, потомку Соломона, не уподобляться тирянину и не стремиться стать Иеговой. (Седекия не послушался и умер слепым и в цепях в Ривле, столице своих врагов.) Итак, Иезекииль оплакивает Мелькарта, которого, как Адама, выставили из рая херувимы, несмотря на его первоначальную святость и мудрость, и который теперь должен быть сожжен и обратиться в пепел. Естественно, такова судьба Мелькарта: в греческой версии он отправился в яблоневую рощу на Западе — сад гесперид, — но должен был подчиниться вестнику Копрею и вернуться оттуда, чтобы стать пеплом на горе Эта.

Поэтическая связь херувима с сожжением Геракла-Мелькарта заключена в том, что огонь развели с помощью херувима, то есть крутящегося колеса, или свастики, закрепленного на палке. Такой метод разведения огня (при котором сверлили дубовую доску) дожил до восемнадцатого века в горной Шотландии, но использовался только для особых костров во время праздника Бельтан, которым приписывали таинственную благодетельную силу. Сверло часто делали из боярышника, дерева чистоты. Сэр Джеймс Фрэзер описывает эту процедуру в «Золотой ветви»[226] и показывает, что поначалу кульминацией этого действа было принесение в жертву мужчины, представлявшего бога-дуба. В некоторых шотландских поселениях его даже называли Ваал, то есть титуловали как Мелькарта.

Нетрудно заметить, что Иезекииль — мастер описаний с двоякими толкованиями. Он превратил судьбу Геракла в символ приближающейся гибели Тира от руки царя Навуходоносора из Вавилона в качестве наказания за грех гордыни, которая с тех пор, как город достиг благосостояния («пределы твои в сердце морей, строители твои усовершили красоту твою», 27:4), развратила его правителей.

Не все составные звери — звери календаря. Сфинкс, например, с женскими лицом и грудью, львиным телом и крыльями орла — это Ура, или богиня Урания, правительница земли и неба, которая позволяла править своему венценосному сыну-царю, а ассирийский крылатый бык с лицом мужчины был ее мужским двойником. Похоже, что иконотропическая неправильная интерпретация ассирийского крылатого быка породила любопытные подробности в описании безумия царя Навуходоносора в Книге пророка Даниила:

«— Кто это, отец?

— Это старый истукан, сын мой, представляющий царя Навуходоносора, который более трехсот лет назад пленил наших предков за то, что они рассердили Бога. А потом, говорят, он на сорок девять месяцев лишился разума и как зверь бродил по садам своего дворца.