Белая береза - [73]

Озеровцы быстро успокоились.

Андрей жадно всматривался в немцев. До этого он встречал их только в бою. Но видеть вражескую армию в бою — одно дело, и совсем другое увидеть ее в обыденной жизни. Здесь лучше видно, что она представляет собой, чем живет, насколько сильна и боеспособна. Андрей был очень рад, что увидел немцев в обычной, мирной обстановке.

На одном из разгороженных дворов стояло несколько искореженных немецких танков, с дырами в бортах, похожими на сусличьи норы, с разбитыми башнями, разорванными, затоптанными в грязь гусеницами. Один из танков, видимо, загорался в бою, — огонь во многих местах сорвал краску с брони, и желтый знак свастики, задетый им, как огромный тарантул, скорчился и обмер в агонии.

— Видишь? — Андрей начал дергать Дегтярева сзади. — Видишь, Сема, а? — И лицо и глаза его горели одной, все заслонившей думой. — Не терпит их железо, а? Скрючило!

— Тише ты! Гляди да молчи!

У многих немцев был затасканный, захудалый вид. Они начинали страдать от холода. Забывая о воинской выправке, обросшие, они бродили по деревне уныло, горбясь, волоча отвислые, измятые полы своих тонких шинелей. Иные уже начинали напяливать на себя не только мужскую, но и женскую одежонку, отобранную у крестьян или брошенную в покинутых деревнях: старенькие дубленые шубенки со сборами позади, мерлушковые шапчонки, разноцветные шарфы и варежки ручной вязки.

— Видишь, Сема? Видишь? — все рвался на повозке Андрей, горячо шепча. — Вот они какие, а? Как из шайки какой! Видишь?

— Молчи, Андрей! Гляди и молчи!

На крайнем дворе у выезда из деревни Андрей увидел множество заготовленных березовых крестов, аккуратно, в наклон, составленных около сарая. Обессилев, Андрей лег на повозку, сказал:

— А хреновые у них дела, Семен!

— Довоевались! — ответил Дегтярев. — До ручки. Видать же их! Ну, Андрей, погоди… Вот как трахнут наши, — останется здесь от них одно мокрое место! Эх, Андрюха, мы еще обратно пойдем по этим вот местам! Будет наше времечко! — Теперь он горел от своих слов. — Подойдет же тот наш час! Эх, и часок будет! Эх, и разгуляется наша силушка!

Колонна двигалась к другой деревне.

VIII

Обер-лейтенант Рудольф Митман вел полк Озерова не основной дорогой, идущей к передовой линии на участке 47-й пехотной немецкой дивизии, а небольшими проселками, где все же меньше стояло резервных войск. Перед закатом озеровцам лишь изредка попадались санитарные машины и одинокие двуколки, а с наступлением полной темноты полк вступил едва заметным, почти непроезжим проселком в большой смешанный лес, обтрепанный осенью. Здесь было уже совсем тихо и безлюдно.

— За лесом наши позиции, — сообщил Митман.

Озеров приказал остановить полк.

Повозки были оставлены на дороге, а все солдаты разошлись в стороны от нее, свалились под деревья и начали торопливо доедать хлеб и консервы, что добыли, как трофеи, в бою у Сухой Поляны. Прислушиваясь к лесной тишине, разговаривали осторожно, приглушенно. Огни цигарок прятали в рукава.

Ночь спустилась в безветрии. Потеплело. Золотой речкой струился в небе Млечный Путь. Низко над землей свисали гроздья звезд. В лесу было глухо, как только бывает временами в прифронтовой полосе. Где-то далеко, словно желая ободрить себя в бездыханной тишине, простучал пулемет.

Забравшись на одну из повозок, капитан Озеров, сбросив все немецкое, переодевался в свое обмундирование. Он шепотом требовал у Пети Уральца, неразлучного вестового, то одно, то другое:

— Брюки! Сапоги!

Одеваясь, он тихонько разговаривал с Рудольфом Митманом, который стоял у задка повозки, торопливо дожевывая кусок хлеба.

— Ваш полк стоял на этом участке?

— Да, — ответил Митман. — Вот за этим лесом.

— Кому вы сдали свои позиции?

— Их занял отдельный саперный батальон, господин капитан, — сообщил Митман, покончив с куском хлеба и почувствовав себя бодрее после утомительной дороги. — Дело в том, что этот участок командир дивизии определил как совершенно непригодный для наступления. Дороги, которые ведут к лесу, как вы видели, очень плохие, а в лесу еще хуже. Там много болот. Концентрация большой группы войск с тяжелой техникой, и особенно в период осенних дождей, на всем этом участке невозможна. А у ваших войск, с которыми имел дело наш полк, позиции гораздо выгоднее, а для обороны просто хороши. У ваших здесь проходит гряда высот. Так вот, когда стало ясно, что продолжать наступление на этом участке не имеет смысла, наш полк, как понесший потери, сняли и отвели в тыл, а здесь временно поставили саперный батальон. Исключительно для охраны участка. Концентрация же войск для новых боев, как я уже говорил вам дорогой, происходит гораздо севернее этого леса.

— Значит, здесь стык двух дивизий?

— Совершенно верно, господин капитан.

Озеров с трудом натягивал сапоги.

— Теперь вам должно быть ясно, господин капитан, — продолжал тем временем Митман, — что я не могу вести вас дальше? Пленных, направляемых для разных целей в передовые части, приводят обычно в расположения штабов. Только после этого они могут быть под особым конвоем пропущены дальше, к передовой линии. Я же, по вполне понятным причинам, не могу являться в штаб саперного батальона, да и вам, мне кажется, делать там нечего. Здесь вы должны пройти сами. И я сразу предупреждаю: хотя батальон и сильно рассредоточен, но вам, конечно, не избежать перестрелки.