Беларуский Донбасс - [5]

В результате избиения «на подвале», по словам Натальи, у нее произошло смещение межпозвоночного диска и опущение левой почки. Ее положили в городскую больницу Славянска. В подтверждение своих слов Красовская прислала мне фотографии, на которых она лежит на больничной койке. На руках — ссадины с запекшейся кровью, похожие на следы от наручников. Вспомним, что спецкор «Комсомолки» Стешин упоминал о встрече с Натальей в Славянской больнице, но вместо истории про подвал была «контузия».

То, что Красовская побывала в застенках ДНР, свидетельствует переписка Михаила Полынкова с боевиком Русланом Синицыным. В ней Синицын говорит: «Она прошла все круги ада, начиная с нашего НКВД». Выйдя из госпиталя, Наталья поняла: просто уехать домой уже не получится.

«Мне командир, Вовка Егерь, сказал: “Все, ты теперь в списках нашего отряда”. Если попробую уйти в другой отряд — мне выпишут характеристику такую, что будет хуже, чем на подвале. Если побегу в сторону России — даже до границы не успею добежать. А к украинцам сунусь — сдаст им все мои данные. И я осталась в качестве девочки для битья. Меня чмырили, опускали — мама, не горюй! Я ревела, а меня шестерки прикухонные успокаивали, мол, пойми командиров. А тут еще мать позвонила, передала, что приходили из КГБ и на меня заведено дело…»

В начале июня от повара на кухне Красовская узнала: часть «ополченцев» забирают на Семеновку, где тогда дислоцировалась «Спарта» — подразделение, которым руководил Моторола. Наталья говорит, что воспользовалась переводом на Семеновку как шансом, чтобы сбежать с Черевковского блокпоста и постоянных унижений. «Не дали ни автомата, нихуя. Только выгрузились — начался обстрел. Командир приказал к стене прижаться. Все эти так называемые добровольцы, лоси здоровые, сразу ринулись к стене, а мне места не хватило. Тогда я вжалась в одного бойца, обхватила его, потому что страшно, бежать некуда. Потом в интервью я рассказывала, что закрыла его от осколков своим телом…»

По словам женщины, там же она попала в «штрафбат», когда один из командиров стал ее сексуально домогаться, а она дала отпор. Абсурдность ситуации в том, что в «штрафбате» оказался и сам виновник — якобы «за неподобающее поведение», а Наталья — «за неподчинение». С утра до ночи на Семеновке «штрафники» рыли окопы, причем каждый для разных подразделений боевиков. Тогда Наталья задумалась о том, чтобы уйти в «Спарту», о которой якобы услышала хорошие отзывы. И вскоре ее распределили на исправительные работы как раз к Мотороле. Именно там она познакомилась с Дубовым, который в одном из интервью называет ее снайпером. Сегодня Красовская утверждает, что никогда не была снайпером[5], а выполняла в «Спарте» различные поручения вроде подачи боеприпасов и ношения ящиков с патронами, но признается: «Людей убивать тоже приходилось». При каких обстоятельствах это происходило — Красовская уточнять наотрез отказалась.

По прошествии нескольких месяцев отношение к ней стало меняться: в «Спарте» у нее появились друзья и любовники. «Вскоре я уже с командирами сама водку пила, блатная стала, тех, кто “на подвал” попадал по беспределу, кормила и вытаскивать помогала», — похвалилась Наталья. Она говорит, что подсобирала денег и уехала в Москву. Некоторое время она пожила там — как раз тогда, в октябре, она выступала на митинге. Затем женщина зачем-то опять вернулась на Донбасс, где провела там еще пару месяцев. «Окончательно я вышла оттуда в декабре 2014-го и осела в Москве. Работать по здоровью мне нельзя, поэтому сижу тут на шее у одного мужика».

Достаточно трудно понять, почему Красовскую, не умеющую толком обращаться с оружием, держали в «Спарте», особенно с учетом ее неустойчивой психики. Однако позволим себе выдвинуть три версии. Следует понимать, что все они могут пересекаться между собой — первая не исключает второй и третьей.

1. Красовская могла стать жертвой сексуального насилия. Во время нашего разговора она периодически упоминала, что перед ней «трясли членом командиры», говорила о неких «любовниках», но при этом не преподносила ситуацию как акт насилия. Это вполне объясняется самовнушением: психически нестабильная женщина пытается вытеснить болезненные воспоминания о насилии, убеждая себя, что сама хотела вступать в половые контакты. Но у этой версии есть и существенный минус: агрессивное поведение Красовской могло представлять опасность для потенциального насильника. Ведь как знать, не всадит ли она нож в спину, если что-то не понравится?

2. Ее использовали как рабочую силу в быту и непосредственно в процессе боя: она сама неоднократно вспоминает, как таскала ящики с патронами. «Я выносливая баба. Я умею не жрать, не пить и умею взбираться на холмы в полной экипировке и с цинками[6] в руках». Если учесть, что в мае 2014 года формированиям боевиков не хватало людей, версия выглядит правдоподобной. Со временем у самой Красовской мог развиться «стокгольмский синдром» — привыкание и симпатия к насильнику. А в случае Натальи это был коллективный насильник.

3. Из Натальи готовили героиню для пропаганды. Об этом свидетельствует повышенный интерес Геннадия Дубового («личного корреспондента Моторолы»), который за время пребывания в Семеновке записал с ней несколько интервью и которого тогда активно цитировали российские СМИ. Вокруг ее создавалась легенда: отважная женщина-снайпер из Беларуси воюет с «укрофашистами», пока мужики уезжают в Россию или сидят дома. То, что в октябре ее привезли на митинг в поддержку «Новороссии» в Москву, свидетельствует в пользу этой версии. Именно благодаря особому статусу у Натальи появилась некая защита, даже нашлись покровители среди командиров.