Беларуский Донбасс - [29]

О том, что парни воюют в «Азове», их родители узнали не сразу. Илья долгое время держал свою семью в неведении, говорил, что находится на заработках в Москве. И только через полтора года он пригласил отца встретиться в Киеве и все ему рассказал. «Первой реакцией отца было: “Не дай бог ты в «Азове» воюешь!” Ну, просто в Беларуси по телевизору крутили российские новости, в этом дело. А я включил ему украинские каналы и уже через пару дней отец так не говорил. Если честно, я до сих пор не могу точно сказать, за кого мои родители. Может, он не стал портить отношения просто потому, что любит своего сына…»

По словам Ильи, в качестве инструкторов шестеро беларуских добровольцев «первой волны» проработали около года. Им приходилось тренировать и беларусов, которые приезжали позже. Многие их «выпускники» были старше самих ребят. Например, 27-летний Антон из Могилева (позывной «Отто») вступил в «Азов» в апреле 2015-го. Историк по образованию, он хоть и не участвовал в акциях протеста, но и режим Лукашенко никогда не поддерживал. События на Майдане, рассказывал Отто в интервью «Радио Свобода», он воспринял очень лично, близко к сердцу и ждал возможности поучаствовать в войне за Украину. На вопрос, почему выбрал именно «Азов», он отвечал, что видел много информации о подразделении в интернете, слышал отзывы о высоком уровне его бойцов. Отто выбрал специальность снайпера, провел в зоне АТО год и семь месяцев, но количество убитых противников журналистам называть отказался. Его боевой товарищ Дмитрий (Зубр) тоже приехал в 2015 году, а позже сам стал инструктором по физической подготовке.

Хотя «Азов» считается одним из наиболее дисциплинированных и боеспособных подразделений, на Западе за ним закрепилась дурная репутация. Ведущие западные СМИ (Foreign Policy, The New York Times, The Guardian и др.) обвиняли батальон в нацистских, расистских и антисемитских взглядах. Рассказывая об ультраправых идеях бойцов батальона, британская The Telegraph резюмировала: «Такие персонажи, воюющие на стороне Киева, играют на руку российской и сепаратистской пропаганде, выставляя украинские власти “фашистской хунтой”, управляемой Западом». Подобные тревожные ноты в репортажах авторитетных мировых СМИ, в свою очередь, вызвали политические последствия. С начала конфликта американские конгрессмены несколько раз блокировали предоставление любой помощи «Азову». В 2018 году этот запрет был закреплен на законодательном уровне. Действительно, некоторые «азовцы» открыто высказывали свои неонацистские воззрения в ряде интервью. Рассуждали о «выживании белой расы» и «угрозе сионизма», отрицали Холокост. В символике «Азова» используется рунический знак Wolfsangel (волчий крюк), который был эмблемой дивизии СС «Дас Райх» в годы Второй мировой войны[47]. Сооснователь и первый командир батальона Андрей Билецкий — идеолог ультраправого движения социал-национализма. В 2015 году пресс-секретарь «Азова» Андрей Дьяченко в интервью USA Today признавал, что среди бойцов может быть от 10 до 20 % правых радикалов, но при этом подчеркивал, что это их персональные взгляды, не имеющие ничего общего с официальной идеологией подразделения. Схожим образом на ситуацию смотрят украинские власти: «Азов» сражается против российской агрессии, и личные политические предпочтения бойцов не играют существенной роли. «А что — лучше, чтобы правые радикалы были на улицах и громили витрины? Или почувствовали ответственность за эту страну и немножко за нее воевали? Это моя логика. Мы не побоялись и пошли в этом направлении и получили для страны правильный результат», — говорил министр внутренних дел Украины Арсен Аваков[48]. К тому же, далеко не все добровольцы увлекались ультраправой риторикой. «Крайне радикальных нацистов вообще очень мало. Это юношеский максимализм, люди еще не выросли. Среднестатистический “азовец” — здоровый националист без адольфов гитлеров», — утверждал Артем (Грот) в интервью «Нашей Ніве». Беларуский снайпер «Азова» с позывным «Отто» объяснял: «Идеологии как таковой фактически никто не придерживается. Да, есть сторонники определенной молодежной субкультуры, но глубинные идеологические взгляды только у единиц. Официальная линия “Азова”, на мой взгляд как историка, вообще не очень понятна — это некая смесь всего».

В общей сложности, по данным пресс-службы «Азова», через год после начала войны количество иностранцев в полку не превышало 25 человек. По нашей информации, около десятка были из Беларуси. В тот период беларусы именно тренировали новобранцев, но поехать на передовую на легальных основаниях не могли, ведь в Нацгвардию (напомним, ей с осени 2014-го подчиняется «Азов») иностранцев еще не принимали. Закон, разрешающий брать на службу в Нацгвардию граждан других государств, Порошенко подписал только 27 декабря 2015 года. Естественно, об их возвращении в Беларусь речи не шло — КГБ провел обыски по месту жительства в том же 2015-м, по горячим следам. Официального документа о возбуждении уголовного дела родным беларуских инструкторов-«азовцев» не вручали, но риск оказаться в тюрьме на много лет действительно очень высок (подробнее о методике преследования добровольцев см. главу 17).