Бела - [3]

другим.

— Не-а, — снова повторил Джонни, потому что не знал, что еще сказать. Черт, он же видел, что Бела и в самом деле другой — это любой бы увидел. И у него прямо всё чесалось внутри от любопытства.

Наконец он неловко предложил:

— Пошли пошатаемся?

— Пошатаемся?..

— Ну, погуляем. — Джонни встал и засунул нож в ножны на поясе. — Пошли, Бела. Тут много классных мест, где можно играть, — я тебе все их покажу. И дерево с дуплом, и индейский форт, и…

— Настоящий индейский форт? — глаза Белы широко раскрылись.

— Не. Мы его сами из камней построили. А ещё есть пещеры в холмах… там их целые мили! Входишь в такусенькую щёлочку, прямо не скажешь, что там что-то есть, а стены там как вот флаг на ветру, — он махнул в сторону шеста перед домом, — все в складках, волнами — розовые, зеленые, голубые; и тайные проходы, и стулоктиты, и столомиты, и колодцы, где и дна не видать, сколько ни свети…

— Здорово, — проговорил Бела. — И ты меня туда отведёшь, Джонни?

— Ага, ясное дело. Пошли — только фонарик захвачу, — Джонни направился по лужайке к дому.

Бела грациозно вскочил на ноги — стальная пружина распрямилась, — и пошел следом за Джонни. Вдруг он остановился и посмотрел на высокое летнее солнце.

— Сколько времени? — спросил он.

— О… часа три, наверно.

— А далеко до пещер?

— Мили две-три.

Бела опустил взгляд на траву под ногами.

— Я должен быть дома к семи.

— Запросто. Ну, пошли, — Джонни опять повернулся к дому.

Бела последовал за ним.

— Джонни…

— Ну?

— Мне по правде обязательно нужно вернуться до семи.

— Зачем?

— Я… мне просто надо. И родители станут очень сердиться. Мы ведь не заблудимся и не уйдем слишком далеко, правда?

— Тьфу, да нет же! Я пещеры лучше всех знаю, — Джонни искоса взглянул на Белу. — А что, твои тебя не пускают гулять, если поздно? Мои меня отпускают.

— А я… я не всегда не могу поздно гулять. Только в некоторые дни.

— Почему?

— Я не могу рассказать. Но я обязательно должен прийти домой до семи.

Джонни был окончательно заинтригован. Вот новая странность!

— Не бойся. Всё будет в порядке.

Они подошли к дому.

— Подожди тут, — велел Джонни.

Он поднялся в дом, прошел в кухню — мама уже готовила ужин, потому что должны были приехать на бридж Янги, а для гостей на ужин всегда готовили что-нибудь особенное.

Джонни выудил из-под раковины фонарик.

Мама оторвалась от цыплёнка, которого начиняла рисом.

— Куда ты собрался, сынок?

— В пещеры.

Мама нахмурилась.

— Лучше бы тебе все-таки держаться от них подальше, Джонни. Отец бы это тебе запретил, что ли! Там слишком опасно… они ведь тянутся на мили и мили. Не дай Бог, заблудишься!

— Я — заблужусь? — задрал нос Джонни. — Да я в них каждый дюйм знаю!

— А если фонарик сломается?

— Ой, мама, ну чего ты… не волнуйся. Я только покажу пещеры новому мальчику.

— Новому мальчику?

— Его зовут Бела Ковач… они купили старую ферму Бурманов.

Мама, похоже, удивилась. Приятно удивилась.

— Значит, у них есть сын? Это хорошо — будет у тебя новый товарищ. Он тебе понравился?

Джонни подкинул в руке фонарик.

— Ну… чудной только вроде. Он иностранец, из Негрии. Это в Европе где-то. А так вроде ничего.

— Ты меня с ним познакомишь?

— Ага, он снаружи ждёт. Пошли, я тебя ему приставлю…

Джонни повернулся и побежал на крыльцо, где оставил Белу. Мама улыбнулась, вытерла руки полотенцем и пошла за ним.

Они были уже в передней, когда услышали, как Бастер лает и рычит как сумасшедший.

Он прижал Белу к самому крыльцу и наскакивал на него, точно хотел напасть, — хотел, как никогда еще не рвался напасть на кого-нибудь, — хотел, но боялся. Бросался и отскакивал.

Смуглое лицо Белы побелело, он пригнулся, став сам похож на какое-то животное, готовое рвануться в любую сторону — в том числе и вперед, на Бастера.

Джонни перемахнул через перила крыльца, загородил собой Белу и крикнул:

— Бастер! Фу! Назад! Сейчас же прекрати!

Старина Бастер взглянул на него горящими красными глазами — ни дать ни взять бешеный пес. С оскаленной пасти капала пена. Хвост не просто поджат — прижат к брюху. Он так дрожал, что непонятно было, как он стоит, — но Джонни-то знал, что Бастер, испуганный или нет, готов к атаке.

Джонни издал громкое «ш-ш-ш!» и несколько раз быстро, резко хлопнул в ладоши. Это значило, что Бастеру лучше уняться, если он не хочет получить взбучку.

Но Бастер, словно не обращая на него внимания, двинулся вперед, пригнув голову к земле и скалясь так, что казалось — большую часть его головы составляют именно зубы.

— Джонни, уйди! — крикнула с крыльца мама. Джонни повернулся на голос, а Бастер именно в это мгновение бросился на Белу Ковача.

Дальнейшее произошло едва ли не быстрее, чем это можно было увидеть.

Джонни почувствовал рывок за ремень — и увидел, как Бела Ковач замахивается выхваченным у него тяжёлым ножом, целясь в голову Бастера.

Пес не выдержал, повернулся и дал деру, завывая на бегу так, что, казалось, его сердце вот-вот выскочит через пасть.

Бела Ковач закричал:

— Серебро!.. В ноже серебро!.. — уронил нож и побежал прочь, плача и тряся рукой, которой схватился за нож. Он бежал очень быстро — Джонни и представить не мог, что мальчишка его лет может так бегать.

Мама уже стояла перед Джонни на коленях, оглядывая сына со всех сторон, чтобы убедиться, что Бастер не покусал его; а папа как раз в эту минуту въехал на своём фургоне во двор. Он, вытянув шею, посмотрел через плечо на убегающего Белу и спросил, что, черт возьми, происходит.