Бэль, или Сказка в Париже - [39]

После выписки сына из больницы Гриша понял, что на лечение ушли все деньги — и свои, и тестя, и взятые в долг, а новой работы, как назло, не подворачивалось. Поделившись этим с Володей, он, как обычно, попросил выручить его, и брат отдал ему один из своих двух заказов. Григорий уже заканчивал работу, когда Ирина сказала, что нашла ему богатых заказчиков, желающих получить копии какой-то картины известного грузинского художника конца девятнадцатого века. Гриша, посмотрев, понял, что в одиночку ему с таким сложным заказом не справиться, и попросил заказчиков, двух пожилых богатых бизнесменов, как представила их ему Ирина, разрешить сначала показать эту картину брату. Те согласились и передали ему картину. Он поместил ее в большой тубус и отправился к Володе на своей машине. Однако как только он выехал, позвонила Ирина и попросила его попутно заглянуть к ней на огонек. Они к тому времени уже около двух недель не встречались как любовники, виделись всего пару раз и только по делу, а потому соскучившийся Гриша, не раздумывая, отправился к ней. Припарковав машину у дома, он взял документы, тубус и поднялся к Ирине в квартиру. Часа через три Гриша позвонил Володе и сказал, что выезжает. Когда он подошел к своей машине, то обнаружил, что она вскрыта, а из-под рулевой колонки вывернуты все провода. Поначалу он даже обрадовался — вскрыли, но угнать не смогли! И какое счастье, что тубуса с картиной не было в машине.

Он вернулся к Ирине. На улице было совсем темно, и они решили в тот вечер не заниматься ремонтом машины. Ирина предложила выпить коньяку, они осушили почти бутылку, и тут Гриша вспомнил, что его все еще ждет Володя. Он взял свой тубус и отправился к брату на метро. Благо, езды было всего-то около сорока минут. Народу в вагоне оказалось немного, во всяком случае, отяжелевший от коньяка Гриша смог плюхнуться на свободное место. На «Войковской» в вагон ввалилась приличная толпа, и его попросили потесниться. Он положил лежащий рядом с ним тубус на колени и через некоторое время начал сонно клевать носом. Коньяк сморил его, и он в какой-то момент благодарно подумал об Ирине: «Вот молодец, как вовремя предложила выпить, огорчение от истории с машиной притупилось». Монотонный шум вагона усыплял, и Гриша приказал себе акцентироваться на объявлениях остановок, чтобы не пропустить название нужной станции.

Он очнулся во время объявления последней перед выходом остановки, горделиво при этом подумав: «Молодец! Умею все же себя контролировать и даже в поддатом состоянии!» Но в следующий момент, почувствовав, что руки его лежат на теплых коленях, а не на ребристой дерматиновой поверхности тубуса, похолодел. Его опьянение мгновенно улетучилось. Он стремительно обвел взглядом сидящих напротив и стоящих в вагоне людей. Тубуса ни у кого из них конечно же не было! «Кража спланированная, — заключил он. — Машину вскрыли, чтобы имитировать попытку угона, притупляя бдительность! Ирина! — мелькнула было мысль, но он тут же отогнал ее, не дав выстроиться логической цепи рассуждений. — Она не могла!» Он вспомнил ее томные, полные любовной неги глаза после их сегодняшних страстных любовных упражнений.

Паника, охватившая Гришу, заставила вернуться его вновь к Ирине. Она открыла дверь и ахнула, до того он был бледен.

— Что-то случилось?

— Случилось! У меня в метро украли картину!

— Да как же?

— Очень даже просто! Я задремал — и тю-тю… И вообще, я думаю, что за мной кто-то следил!

— Почему?

— Потому! Скажи, кому пришло бы в голову стянуть этот несчастный тубус?

Ирина пожала плечами.

— Да только тому, кто знал, что в нем дорогостоящая картина, а не какие-нибудь поганые чертежи, никому, к черту, не нужные! Ну разве я не прав?

— Не знаю! — Ирина ответила сухо, и, может, потому в сознании Григория снова шевельнулось подозрение. Он посмотрел на нее с явным интересом, ощутив тревожный холодок внутри, но говорить пока ничего не стал.

Переночевал он у Ирины. Настроение было препоганнейшим, и они, перекинувшись несколькими фразами, улеглись спать. Хотя какой там сон! Гриша ворочался с боку на бок и вздыхал до тех пор, пока Ирина, встав с кровати и взяв свою подушку, не отправилась в другую комнату, на диван.

— Я тебя, конечно, понимаю, — сказала она, — но, извини, мне завтра на работу.

Наутро Гриша позвонил Володе, тот вскоре приехал и привез с собой знакомого автомеханика, который довел машину до состояния, позволявшего доехать до автосервиса. О пропаже картины Григорий пока ничего не сказал брату. «Вдруг все обойдется, — подумал он, предвидя невообразимое огорчение Володи по этому поводу. — В конце концов, рассказать ему об этом я всегда успею!» А на вопрос: «Ну, что там с картиной, когда ты ее привезешь», — ответил, что пока повременит из-за того, что заказчики вдруг обломили запрошенную им цену, и будет пытаться уговорить их.

Машину починили через день, после чего Григорий прожил еще два дня в горестном раздумье, но все же два относительно спокойных дня. А потом началось! Ему позвонила Ирина и сообщила, что заказчики страшно ругались, узнав о случившемся.

— Они отказались что-либо обсуждать со мной, велели тебе самому позвонить.