Бель Эпок по-американски - [19]

БРЮС. Хочешь купить картину, Уолтер?

УОЛТЕР. Не сейчас.

БРЮС. Всего двести долларов. Хорошая картина. Смотри, как красиво.

Он показывает импрессионисткий городской пейзаж.

УОЛТЕР. Хорошо, но не сейчас. Потом.

БРЮС. Нет, мне именно сейчас деньги нужны. Мне эта картина очень нравится. Она двадцать с лишним лет висела у меня в гостиной. Я ее в Париже купил. Был аукцион, и продавалась целая куча картин разных. Я купил пять, очень дешево. Но остальные четыре мне не нравятся, они какие-то глупые. A эта очень красивая.

УОЛТЕР. Ну хватит, Брюс.

БРЮС. Двести?

УОЛТЕР. Нет. Такие картины больше пятерки не стоят. Покажи-ка.

Брюс подходит к столу Уолтера. Уолтер изучает картину.

БРЮС. Ну?

УОЛТЕР. Точно как я сказал. Хорошая имитация кого-то. Пять долларов могу дать.

БРЮС. Не пойдет. Двести. Окей, я возьму сто пятьдесят.

УОЛТЕР. Уйди, Брюс. Потом поговорим.

БРЮС. Сто двадцать?

Уолтер оглядывается, бледнеет.

УОЛТЕР. Ну хорошо, только бы отвязаться от тебя.

Он открывает бумажник.

УОЛТЕР. Наличных нет.

БРЮС. Выпиши мне чек. Твой-то чек он возьмет, еще как.

УОЛТЕР(оглядывается). Батюшки, батюшки.

Он вынимает чековую книжку. Брюс кидается в ресторан, выбегает с чернильницей и пером.

БРЮС. На вот тебе.

Уолтер берет, вырывает чек из книжки. Пишет.

ГОЛОС УОЛТЕРА В ДИНАМИКЕ. Август, дробь, семь. Заплатить Брюсу....

УОЛТЕР. Как твоя фамилия, я забыл.

БРЮС. Манчестер.

УОЛТЕР. Хм.

ГОЛОС УОЛТЕРА В ДИНАМИКЕ. ....Манчестеру. Одна сотня и ноль, дробь, один ноль ноль долларов. Памятка, картины. Дабл Ю, точка, Ха, ззззззз! Бац!

УОЛТЕР. Вот! (отдает чек Брюсу).

БРЮС. Еще двадцать.

УОЛТЕР. Ладно, ладно. Иди отсюда. Картину оставь на этом кресле, пусть стоит.

БРЮС. Хм. Ага. Ну, хорошо.

Он пожимает плечами, берет чек, уходит. Уолтер закуривает нервно. Слева входит Клодет.

УОЛТЕР(поворачиваясь к ней, притворяется удивленным). Дорогая!

КЛОДЕТ. Здравствуй, Уолтер.

УОЛТЕР. Позволь....

Он встает, целует ей руку.

КЛОДЕТ. Хорошо выглядишь.

УОЛТЕР. И думал ты мне какую-нибудь вещь Мане пошлешь, a ты сама вместо этого приехала. Это, само собой, в тысячу раз лучше, но, должен признаться, это не совсем то, чего я ожидал.

КЛОДЕТ. В жизни часто бывает, что происходит совсем не то, чего ждешь, Уолтер. Такова жизнь. Как печень?

УОЛТЕР. Лучше, спасибо. A ты как? Как Париж?

КЛОДЕТ. О, Париж, как всегда, переполнен слухами.

УОЛТЕР. Правда?

КЛОДЕТ. Да, ужасно. Такие сплетники эти парижане.

УОЛТЕР. Не присядешь ли?

КЛОДЕТ. Да, спасибо.

Они садятся. Клодет кидает косой взгляд на холст.

УОЛТЕР. Так, значит, ты говоришь?....

КЛОДЕТ. Да, - например, есть слух, что какая-то дама, американка, получает какие-то письма анонимные из Нью-Йорка. Письма о - скажем так странности поведения ее мужа. Ее муж, кажется, содержит женщину на стороне как многие мужья в наше время. Однако, вместо того, чтобы следовать правилам приличий, некоторым, если хочешь, неписаным законам общества, этот муж почти не скрывает эту свою внебрачную связь. Его видели с ней в некоторых публичных местах - в опере, в Центральном Парке, у Тиффани, и так далее. На мой взгляд, есть разница между любовницей, которая не слишком компрометирует человека, поскольку они равные, и куртизанкой. Что ж, слух он слух и есть, до тех пор, пока кто-нибудь не упомянет чье-либо имя. В коем случае слух превращается в подозрение. И, если лицо обвиняемого меняет цвет четыре раза в течении трех минут - как твое сейчас - подозрение переходит в уверенность, становится фактом. Вопросы есть?

УОЛТЕР. A.... Как его.... Э....

КЛОДЕТ. Конечно нет. Ты слишком самодоволен чтобы быть любопытным, Уолтер. Что ж, дорогой, я всегда знала что ты хвастун, эгоист, наглец, человек без манер и чести. Но то, что ты еще к тому же имбецил - для меня новость.

УОЛТЕР. Но, клянусь тебе, Клодет - ни одна душа не....

КЛОДЕТ. О, да, я знаю. Ты очень скромен и осторожен. Ты все делаешь для того, чтобы общество знало, что ты - образец отца и мужа. Это, впрочем, не мешает тебе ебать молодых женщин в своем собственном доме, почти на виду у прислуги, как и прислуге это не мешает об этом говорить. Ты знаешь, что твой сын скорее всего - единственный человек в Нью-Йорке, который не знает о похождениях отца? Бедный мальчик. Известно ли тебе, что он влюблен в Саманту, свинья ты поганая?

УОЛТЕР. В... д... В общем, да, я....

КЛОДЕТ. И что же?

УОЛТЕР. A что?

КЛОДЕТ. Ты хоть попытался его в этом поддержать?

УОЛТЕР. Что ты говоришь, Клодет!

КЛОДЕТ. Будет чудо, если она согласится за него выйти. (С южной протяжностью). Но попытаться стоит.

УОЛТЕР. Ты шутишь! Мой сын - чтоб он женился на бляди!

КЛОДЕТ. Сам ты блядь. Саманта - самая лучшая женщина из всех, которых я когда-либо знала. Она предана, сильна, умна, добра, и благородна.

УОЛТЕР. Благородна?

КЛОДЕТ. Духовно. Да. Когда ее отец обанкротился, она нашла тебя и предложила тебе свое тело - чтобы спасти отца, чьи долги она до сих пор выплачивает, и своего брата, чье образование - в Оксфорде, не где-нибудь она финансирует. Она кого-то любила, я помню - подонка этого, как его? Горинг. Крис Горинг. Но она от него отказалась. Пожертвовала собой - и жертвенный нож до сих пор у тебя в руке. Ну не мерзкая ли ты крыса после всего этого, Уолтер дорогой? Но нам нужно подумать о будующем Герберта. Вот я и говорю - если каким-то чудом она согласится за него выйти, я просто с ума сойду от счастья и может быть даже прощу тебя.