Бегущий за «Алыми парусами» - [10]

А. Грин. Автобиографическая повесть. Л, 1932

Приезд Алексея Длинновязого внес в общественную жизнь города некоторое оживление: возникли новые революционные кружки, участились сходки. Вспоминал Григорий Федорович Чеботарев, в прошлом солдат крепостной артиллерии: «Чтобы не привлекать внимания посторонних, мы несколько раз собирались на Северной стороне, на Михайловском кладбище. Здесь Гриневский провел несколько сходок. Мне было известно, что «Студент» (так называли Гриневского в Севастополе) посещал также казармы флотских экипажей. Матросы приходили охотно. Беседы «Студента» всегда пользовались особым успехом. Он обладал каким-то талантом убеждения, способностью говорить о сложных вещах просто и доходчиво, увлекательно. Гриневский запомнился мне молодым, сильным, энергичным».

Ю. Первова. Мог ли Грин стать террористом. Журнал «Наука и жизнь», 1992, № 1

11 ноября 1903 в Севастополе под фамилией Григорьев Гриневский – «Студент» – был арестован на Графской пристани по доносу за пропаганду среди солдат севастопольского гарнизона.

А. Андреев. Жизнь Александра Грина

Для меня было устроено на Южной стороне смешанное собрание солдат и матросов. Странное, никогда не испытанное и ничем решительно не оправдываемое чувство удерживало меня от поездки. Это было тягостное предчувствие. Я пришел к Киске и сказал, что ехать не могу. Как я ни объяснял, в чем дело, Киска требовала, чтобы я ехал; в конце концов назвала меня «трусом».

При таких обстоятельствах мне ничего больше не оставалось, как пойти на Графскую пристань, к катеру. Не успел я спуститься на площадку, как подошли ко мне два солдата: Палицын и его приятель. Я знал и того. Едва успел я спросить о чем-то по делу, как из-за спины моей вырос, покручивая усы, городовой.

– Разговариваете? – мирно, словно вскользь, спросил он. – Да, – ответил я, и вдруг мои ноги начали ныть. Сердце упало. – А не прогуляться ли нам в участок? – так же спокойно продолжал городовой.

Я посмотрел на солдат.

– За этим мы и пришли… – был тихий ответ.

Городовой свистнул. Подошли еще двое полицейских. Солдаты исчезли (как я узнал впоследствии, они были уже арестованы и, не зная ни моего имени, ни адреса, ходили при полицейских по городу, чтобы опознать меня). Меня отвели в участок.

А. Грин. Автобиографическая повесть. Л, 1932

При обыске у Александра Гриневского было найдено несколько десятков печатных изданий революционного содержания; он был заключен в Севастопольскую тюрьму.

Военный министр Куропаткин 19 января 1904 года писал министру внутренних дел Плеве: два солдата севастопольского гарнизона, обвиняемые по «делу о пропаганде» сообщили властям о Грине.

«Дело» солдата Гриневского сохранилось.

А. Андреев. Жизнь Александра Грина

В день ареста Александра Грина товарищ прокурора Симферопольского окружного суда докладывал прокурору Одесской судебной палаты: «Доношу Вашему Превосходительству, что нижние чины крепостной артиллерии Тимофей Кириенко и Степан Кривонос, которые во время допросов вызвались разыскать в городе «молодого человека» и «барышню», посещавших сходки солдат, произносивших на сходках речи и читавших солдатам революционные издания, сего числа часа в 4 пополудни задержали на бульваре «молодого человека», оказавшегося мещанином города Пензы Александром Степановым Григорьевым. Вслед затем в квартире Григорьева немедленно произведен был в порядке 1035 статьи Устава Уголовного судопроизводства обыск, причем в принадлежавшей Григорьеву корзине найдено 28 печатных революционного содержания брошюр под заглавиями: «Вестник русской революции», «Террористический элемент в нашей программе», «Что делается на родине», «Надгробное слово Александру II», «Вольная воля», «Распространение идей», «Русский политический строй и рабочие», «Сон под 1 мая», «Беседы о земле» (5 экземпляров), «Бебель и Бернштейн», «Былое», «Обвинительный акт по делу о дворянине Степане Балмашеве», «Дворянский царь» (4 экземпляра), «Хитрая механика» (2 экземпляра), «Борьба ростовских рабочих с царским правительством», «За веру, царя и Отечество» (5 экземпляров).

После обыска мещанину Александру Григорьеву немедленно было предъявлено обвинение в совершении преступлений, предусмотренных 2 частью 250, 251 и 252 статей Уложения, причем Григорьев, не признав себя виновным, решительно отказался давать какие-либо объяснения по поводу этого обвинения, отказался подписать протокол и даже не пожелал дать сведений о родственных своих связях, семейном положении, о воспитании и т. п.

В общем поведение Григорьева было вызывающим и угрожающим.

По допросе Григорьев заключен под стражу в Севастопольскую тюрьму».

Тогда же севастопольский градоначальник доносил министру внутренних дел:

11 сего ноября около 5 часов вечера помощником начальника Таврического жандармского управления в градоначальстве совместно с участковым товарищем прокурора был произведен обыск в доме турецко-подданного Лефтери Саввы Казанджи Оглу, в квартире пензенского мещанина Ивана Степанова Григорьева, причем в запертой дорожной корзине найдено около 40 экземпляров брошюр различного содержания преступного политического характера; сам же Григорьев задержан около Графской пристани и заключен в тюрьме, как уличенный нижними чинами крепостной артиллерии в соучастии с провизором Канторовичем в распространении между ними брошюр преступного характера».