Бегущие наобум - [33]

Так я просидел несколько часов, покуривая, размышляя и разгляды­вая волны реки, но не придумал ничего, разве что начало шуметь в голо­ве. Появление американского вертолета явилось совершенно новым эле­ментом головоломки, который я никак не мог никуда поставить. Глянул на часы — больше девяти. Я присыпал окурки, взял карабин и собрался уходить.

Поднимаясь с земли, заметил что-то, за одну секунду заморозившее меня: вдали за рекой появился столб пыли. Я отложил карабин, схватил бинокль и увидел точку двигающейся машины, за которой тянулся шлейф пыли, как полоса за самолетом. Я огляделся. Поблизости не нашлось есте­ственного укрытия, лишь на расстоянии двухсот метров от реки возвышал­ся гребень застывшей лавы. Побежал, чтобы там укрыться.

Машина оказалась джипом — «Виллисом», который по-своему отвеча­ет здешним условиям, как и мой лендровер. Подъезжая к реке, он притор­мозил, осторожно приблизился и остановился на берегу. Ночную тишину не нарушал ни один звук, поэтому отчетливо расслышал лязг ручки откры­ваемой дверцы.

Из автомобиля вышел мужчина и подошел посмотреть на воду. Через минуту повернулся и что-то сказал водителю. Я не слышал слов, однако понял, что он говорил ни по-английски, ни по-исландски.

Он говорил по-русски.

Водитель тоже вышел, посмотрел на реку и покачал головой. Вскоре на берегу появились еще двое мужчин, и вся четверка, казалось, вела между собой спор. Подъехал еще один джип, и его экипаж тоже присоединился к оживленной дискуссии. Сейчас их было восемь человек, два полных джипа. Один из них, тот, который жестикулировал больше всех и выглядел руководителем, показался мне знакомым.

Я поднес к глазам бинокль и отчетливо увидел его лицо в угасающем свете дня. Элин ошиблась. Решение о переправе через реку не было нео­правданным риском, это доказывало лицо у меня перед глазами. Знакомый шрам тянулся от правой брови до уголка рта, серые, как и раньше, глаза смотрели твердо, словно камень. Лишь коротко подстриженные волосы поседели и не были столь черны, как когда-то, да под заплывшим лицом начал формироваться второй подбородок.

Кенникен и я постарели на четыре года, однако, похоже, я сохранился лучше, чем он.

V

Я протянул руку к карабину, но помедлил. Видимость ухудшалась с каждой минутой, пушечка Грэхема для меня была незнакомым оружием, а ее короткий ствол делал невозможным точное попадание в человека при выстреле издалека. Расстояние составляло около трехсот метров, поэтому попадание скорее было делом случая, нежели рассчитанного действия.

Если бы я располагал собственным карабином, то мог бы застрелить Кенникена так же легко, как и оленя. Однажды я всадил в оленя мягкую пулю, и зверь бежал еще с километр, прежде чем упал мертвым, а выходное отверстие пули было таким большим, что можно было вложить в него кулак. Человек не смог бы так долго прожить, у него слишком тонкая нервная система, и он не перенес бы такого шока.

Но я не держал сейчас в руках собственное оружие, а стрельба в белый свет как в копеечку не давала шансов на успех. Таким образом, я бы только предупре­дил Кенникена, а лучше, чтобы он остался в неведении. Поэтому снял палец со спускового крючка и сконцентрировался на том, что могло произойти.

Появление Кенникена прекратило дискуссию. Меня это не удивило, потому что, работая с ним, довольно хорошо его знал. Он не привык тратить время на пустые разговоры. Выслушивал, что ты мог ему сказать (и сохрани тебя Бог, если что-нибудь не так), а затем принимал решение. В эту минуту он как раз этим и занимался.

Я усмехнулся, увидев, как один из мужчин показывает ему на следы лендровера, исчезающие в реке, а затем указывает на другой берег. В месте, где мы выбрались из воды, не осталось никаких следов, потому что нас выбросило боком; их отсутствие представляло загадку для каждого, кто при этом не при­сутствовал.

Собеседник Кенникена выразительно указал вниз по течению. Однако Кенникен покачал головой, не принимая его выводов. Вместо этого он что-то сказал, щелкнув нетерпеливо пальцами, после чего кто-то из его людей кинулся как ошпаренный и тотчас вернулся с картой. Кенникен внимательно изучил ее, а затем указал вправо. По этому знаку четверо прибывших вскочили в джип, который быстро развернулся и поехал по дороге назад. Через минуту он съехал с дороги и двинулся напрямик, подскакивая на неровностях.

Этот маневр поначалу меня удивил, однако я вспомнил, что именно в этом направлении недалеко отсюда находится небольшая группа озер под названием Г аесаветн. Если Кенникен надеялся, что я разбил бивак там, то его ждет разочарование. Однако такое решение говорило о его старатель­ности и методичности.

Тем временем экипаж оставшегося джипа занялся оборудованием лагеря здесь же, поблизости от дороги, не демонстрируя при этом необ­ходимой сноровки. Кто-то из экипажа подошел к Кенникену с термосом и почтительно подал ему кружку с горячим кофе. Кенникен взял напиток и, попивая маленькими глотками, по-прежнему стоял на берегу реки, всма­триваясь в противоположный берег.

Я опустил бинокль и осторожно попятился назад, стараясь не произво­дить ни малейшего шума. Сошел с гребня лавы, перевесил карабин через плечо и поспешил к лендроверу. Убедился, что автомобиль не оставил следов в месте, где мы свернули с дороги. Я допускал, что Кенникен не будет заставлять одного из своих людей перебираться через реку вплавь, в этом случае я мог бы их количество значительно уменьшить. Однако на всякий случай хотел убедиться, что никто не сможет легко пойти по нашим следам.