Бегущая зебра - [39]

— Он дал вам объяснение? — нетерпеливо спросила Юлия.

— А вот сейчас мы посмотрим, как вы сможете увязать мое приключение с его рассказом, — сказал полковник. — Вся Вселенная уловлена в Сеть Индры, вертикальные нити которой, — это время, а горизонтальные, — пространство. В каждом узле Сети находится алмазная бусина одиночного существования. Поверхность каждой бусины отражает каждую другую бусину всей Сети и каждое отражение каждого отражения каждой другой бусины в каждой отдельной бусине, повторяющиеся до бесконечности. — Полковник поднял брови и посмотрел сначала на Юлию, потом на Вальтро.

— А как вы сами это увязали? — спросила Юлия.

— С приключением — никак, — усмехнулся полковник, — но я вспомнил время, когда протирал штаны в пространстве университетских аудиторий и увязал эту Сеть с физико-математической моделью, сформулированной Нильсом Бором еще в 1928-м году и известной в физике, как «Копенгагенская Интерпретация». Эта модель интерпретирует физико-математические процессы, как описывающие субъективные процессы, необходимые для описания объективной реальности. Другими словами, она отменяет объективную реальность, как несуществующую вне наблюдателя.

— Ничего себе, — сказала Вальтро.

— Это не самое смешное, — усмехнулся полковник, — с учетом или без учета этой модели, в 1935-м году появилась теоретическая модель Эйнштейна-Розена-Подольского, известная, как ЭРП или ПКН, — Принцип Квантовой Неразделимости, согласно которому каждая частица в любой точке пространства оказывает влияние на все остальные частицы, то есть находится с ними в мгновенном взаимодействии. Другими словами, все и всегда находится в здесь и сейчас, в данном и неизменном виде.

— Где? — спросила Юлия.

— Учитывая октавный характер периодической системы элементов, которую вы учили в школе, — сказал полковник, — и октавную классификацию кварков, которую мне таки вдолбили в университете, я бы сравнил Вселенную с шахматной доской, размером 8 на 8, где все ходы пребывают в потенциальности.

— И кто играет в эти игры? — спросила Юлия.

— Как говаривал старина Эйнштейн, — усмехнулся полковник, — «Господь Бог не играет в кости». Но могу сообщить, что Нобелевский лауреат Вернер Гейзенберг сформулировал физико-математическую модель Вселенной, как результата человеческо-квантового взаимодействия. В соответствии с этой моделью, до проведения измерений человеком квантовые явления существуют потенциально, а после проведения таких измерений — реально. Гейзенберг утверждал, что «странность» — это характеристика потенциальности, там время течет в обратном направлении, и там не применим ни один из обычных законов физики. А в 1964-м году появилась, подтвержденная серией экспериментов так называемая «теорема Белла», из которой следует, что пространство и время не имеют существования, отдельного от наших органов чувств. Ну, не смешно ли это?

— Что в этом смешного? — удивилась Вальтро.

— То, что, располагая такой суммой фактов уже более полувека и молясь на Эйнштейна, Гейзенберга, Белла и Нильса Бора, люди продолжают верить в нерушимую, «отдельную» реальность. Это очень по-христиански — молиться на Христа с его заповедями и жить так, как будто этих заповедей не существует. Эти люди живут в мире снов и средневекового мракобесия и при этом третируют опыт, вроде моего, как «психоз обдолбавшегося болвана».

— Но как вы сами объясняете этот опыт? — спросила Юлия.

— Никак, — полковник пожал плечами, — я не так умен, как Эйнштейн, Гейзенберг, Белл и Бор. Я постарался, как смог, увязать этот опыт с Сетью Индры, которая очень напоминает мне квантовую физику, вот и все. Я вполне допускаю, что вы умнее меня и сможете лучше воспользоваться знаниями, которые у вас не было возможности получить. С этой целью могу сообщить вам, что существует математическая модель Уилера, Эверетта и Грэхема, из которой следует, что более десяти в сотой степени вселенных существуют одновременно в разных измерениях, но в одном месте, другими словами, все, что может произойти, действительно происходит сразу, везде, но с некоторыми флуктуациями, каждая из которых влияет на все остальные.

— Этому не учат в школе, — заметила Вальтро.

— Не учат, — кивнул полковник. — Наверное, те, кто организовывает для вас эти школы, очень хотят, чтобы вы жили в той реальности, которую организовывают для вас они. Что они будут делать со своими школами, своими фабриками, своими армиями и своей политикой, — полковник рассмеялся, — если вы от них сбежите?

Глава 31

— Почему ты не рассказала ему о своем путешествии? — спросила Вальтро, когда они шли домой.

— Что рассказать? — Юлия пожала плечами. — Его приключение выглядит, как сказка, независимо от того, веришь ты в него или не веришь. Оно имеет фабулу, которую можно пересказать и можно выслушать. А что могу рассказать я? Там же ничего не было, кроме страха и боли, — несколько шагов они прошли молча, — но даже боль я почти не помню. Если бы я запомнила всю ту боль, то не смогла бы после этого жить.

— Никто из нас не смог бы жить, — Вальтро печально усмехнулась, — если бы помнил всю боль, которую испытал.