Бегство в мечту - [5]

Еременко долго смотрел на меня тяжелым взглядом, словно что-то решая про себя, потом кивнул:

— Пойдем, девочка. Я покажу тебе то, что стоит увидеть..

По мраморной, крытой красной ковровой дорожкой лестнице мы поднялись в угловую башенку. Бегущие по своим делам сотрудники вышколенно уступали нам дорогу, провожая заинтересованными взглядами. Массивная дубовая дверь была символично опечатана траурной ленточкой. Еременко на мгновение замер, но встряхнулся, словно отгоняя наваждение, ключом отомкнул дверь, сорвал печать и распахнул ее передо мной. Приемная была небольшая, но кабинет… Кабинет превзошел все мои ожидания. Старинный, в английском стиле, интерьер скрывал тщательно замаскированную современнейшую технику. Все пространство вокруг было словно насыщено духом человека мужественного, богатого и обладающего хорошим вкусом. Но это я знала и так. Эти качества отец использовал, словно снаряжение скалолаза, умело пользуясь ими, чтобы покорять сердца и умы нужных ему людей, все выше взбираясь на гору славы и богатства. Поразило меня другое. Огромная, в полтора человеческих роста, написанная маслом картина, висевшая на стене за рабочим креслом отца. В лучах утренней зари, прямо из солнца, спускалась на землю необыкновенной красоты девушка, летящая на белоснежном Пегасе. Обнаженное тело словно омывалось нежным, утренним светом, словно светясь изнутри. Золотые волосы струились шлейфом за ее плечами, а горящие изумрудным светом глаза несли в себе радость предвкушения нового дня. Что-то неуловимо знакомое поражало меня в этой картине.

— Это… Похоже на … Неужели подлинник?!

— Подлинник, — кивнул он, добродушно улыбаясь. — Называется «Удача»… Но это не все. Вглядись в ее лицо…

Я подошла ближе, всматриваясь внимательнее, и ахнула. Девушка на картине была написана… С меня!

— Да, — сказал Еременко, увидев как я вздрогнула. — Он смог уговорить великого художника нарисовать ее на заказ. Говорил, что она принесет ему удачу…

Ошеломленная, я молчала, не зная, что ответить. Еременко отошел к книжному шкафу, отодвинул панель, изображающую ряд книг, и открыл спрятанный за ней потайной сейф.

— Здесь ты найдешь его личную переписку и документы. А в этом сейфе, — отошел он к другой стене и приподнял какую-то гравюру, — лежат тайны всей нашей корпорации. Знаешь, какое слово из пяти букв является шифром для открывания этого замка? Только четыре человека знали его. Слово, дающее ключ ко всем тайнам и надеждам нашей корпорации было «Настя», а цифры — дата твоего рождения… Тебе потребуется время, чтобы ознакомиться с его бумагами. Когда закончишь, вызови меня. На его столе есть пульт и кнопка с цифрой «три» даст тебе прямую связь со мной. В этом концерне я курирую сразу два филиала: Туапсинский и Петербургский. Пока Андрей был жив, я находился преимущественно в Туапсе, а делами здесь неплохо заправлял и он сам… В тот, последний день должен был приехать к нему я, но он перезвонил мне и сообщил, что приедет сам. Боковицкий рассказал ему что-то, в чем ему требовался мой совет… Какая-то идея, захватившая его… А ведь он был утомлен только что совершенным перелетом через океан… Даже не согласился как следует отдохнуть… Но об этом потом.

Сперва узнай его с самого детства, с тех пор, когда он еще не был богачом и политиком, но уже был Тумановым. Познакомься со своим отцом, девочка…

ТУМАНОВ

…а может быть и ты — всего лишь заблуждение ума,

бегущего от истину в мечту?..

Ш.Бодлер

Звонки в дверь становились все требовательнее и настойчивей. Туманов сморщился, отложил рукопись в сторону и с надеждой взглянул на часы. Но минутная стрелка была точна в своей жестокости — шесть часов вечера, время тренировок. Андрей невольно вздохнул, глядя на рукопись: сочинялось сегодня на редкость легко, еще часа два-три — и он успевал закончить пародию для новой постановки в театральном кружке училища… Неохотно подойдя к двери, Андрей открыл замки. В квартиру ворвались разъяренные Еременко и Туктаров.

— Сколько времени трезвоним! — заорал Генка, с кровожадным блеском в глазах, тесня Андрея в глубь коридора. — Что это ты, книжный червь, взял за моду друзей на лестнице морозить?!

— Ребята, мне совсем немножко осталось… Чуть- чуть… Может быть…

— Он творит, — с недобрым умилением провозгласил Артур, входя в комнату и сгребая со стола недописанные листы. — Так, что тут у него?.. «Пародия на Штирлица», «Пародия на Рембо»… Для театра?

— Да… Мне завтра надо отдать их постановщику…

— Бумагомаратель! — Еременко выхватил у Артура рукопись и, зажав в кулаке, протянул руку в форточку. — Каждый месяц на сцене его новая постановка, а он все пишет и пишет… Сейчас я разожму кулак — и конец мучениям бедных актеров!..

— Генка, отдай… Что ты делаешь… Не хулигань, отдай…

— Представляешь, Артур, — продолжал Еременко, отбиваясь от Туманова. — Это он убедил комсорга организовать театральный кружок. Думаешь, для того, чтобы скрасить жизнь бедных учащихся? Исключительно из-за своих меркантильных интересов! Может, все же, разжать кулак?

— Не знаю, не знаю, — Артур был садистски нетороплив в решении. — Пародии — это не искусство. Театр много не потеряет… Хотя, с другой стороны… Я думаю, что решающим будет его сообщение о том, что он купил на мои проводы и сколько…