Бегство Отщепенца - [52]

Конечно, правильнее было бы сказать, что не Робин с Медведем обнаружили Грот, а Грот сам вырос на их пути, ведь именно о его каменный порог споткнулись беглецы.

Немного подумав, Робин начал ходить вдоль скалы сначала в одну, а потом в другую сторону, пытаясь обнаружить хоть какое-нибудь подобие отверстия или двери.

Хорошо, по крайней мере, что Медведь сейчас спит и не сковывает его движений…

Беглец отлично понимал, что обойти скалу целиком ему всё равно не удастся. Судя по всему она заканчивалась где-то в ином пространстве или измерении. Поэтому Робину ничего не оставалось, как только идти всё вперёд и вперёд как можно дальше, а потом снова возвращаться назад, тщательно осматривая неровные каменные стены. Но сколько бы Робин ни ходил туда-сюда, сколько бы ни оглядывал каменную поверхность, ни отверстия, ни другого подобия двери он не находил.

Очень устав и уже понемногу начиная отчаиваться, Робин опустился на сухую землю на том самом месте, где ему некоторое время пришлось лежать без сознания. Робин никак не мог взять в толк, что же ему теперь делать. Вот ведь, казалось бы, он уже у самой цели, но эта цель по-прежнему остаётся не только не достигнутой, но, кажется, и вовсе не доступной.

Войти в Грот невозможно. Обратной дороги в Деревню теперь ни за что не найти, в лес тоже возвращаться нельзя: ведь там их с Медведем наверняка поджидает Джукс.

«Что же мне теперь делать? — думал Робин в отчаянии. — Что делать?» Он устало прислонился головой к твёрдой шершавой поверхности скалы и принялся с грустью вспоминать Деревню и своих друзей: Женю, Лушу, Хомяка и Крота. С болью и горечью вспомнил он сейчас и спасших ему жизнь Наставников, в которых совсем недавно под влиянием недоброй атмосферы леса и изощрённо-лживых речей Джукса Робин позволил себе усомниться. От этой мысли беглец чуть не заплакал. «Они меня избрали, а я…» Беглецу было очень горько.

Не сумев придумать никакого решения, не видя выхода из создавшегося тупика, Робин бессильно лёг на землю, покрытую мягкой свежей травой, и устало закрыл глаза. Неожиданно в памяти его всплыло стихотворение, сочинённое им однажды после урока истории:

…И он вдруг увидел Свет в углубленье скалы

И в раздумье стоял у входа, не зная как быть:

То ли остаться свободным, но у черты,

То ли спуститься вниз, чтобы Нектар вкусить.

Но вспомнил внезапно, что в составе Нектара — смерть;

Он сладок на вкус и прибавляет сил,

Но ненадолго.

А потом человек становится сердцем мёртв,

Да так, что не помнит уже, что когда-то жил.

Он думал и думал,

А свет всё манил и манил,

А запах Нектара дурманил рассудок и звал…

И человек заплакал,

Но вниз не пошёл.

И человек сказал, что очень устал.

Он думал и думал, что отдыха в мире нет,

Что путь его слишком горек

И никуда не ведёт…

Но голос, идущий откуда-то сверху, ему сказал:

— Не надо печалиться,

Боль твоя скоро пройдёт.

Не нужно грустить о сне:

Ты бы умер в нём.

Теперь ты живой

И скоро увидишь Свет.

Ты просто живёшь для того, чтобы побеждать,

А лёгких побед, понимаешь,

На свете нет.

Робин раз за разом мысленно повторял эти однажды сочинённые строки, и от этого совершенно бессмысленного, по-видимому, повторения, ему почему-то становилось легче на душе. Немного отдохнув, он усилием воли заставил себя вновь подняться на ноги и осмотреться. Обессилевший Медведь по-прежнему спал глубоким сном.

Широко расставив ноги и сложив руки на груди, Робин взглянул на такую близкую и в то же время недоступную серо-голубую скалу. Он думал: «Это стихотворение… Почему, зачем я вспомнил его именно сейчас? Оно ведь совсем о другом. Оно ни к чему не подходит…» Он снова стал перебирать в памяти строчку за строчкой: «Но голос, идущий откуда-то сверху, ему сказал…» Кому же мог принадлежать этот спасительный голос?

— Творцу, — сам себе вслух уверенно ответил Робин и тут же понял: — Этот голос из моего стихотворения может принадлежать только Творцу всего сущего.

Внезапно Робина осенило. Беглец вспомнил, как на уроках истории Сысой говорил, что Творец вездесущ. И хотя люди, исключая некоторых жителей Грота, не могут видеть Творца воочию, Творец может невидимым для человеческих глаз образом приходить на помощь людям. «А что если я попробую обратиться к самому Творцу?  Что если Он и в самом деле услышит меня и поможет?» — в смятении подумал беглец.

Робин попытался представить, как может выглядеть Творец, и не смог. Тогда он попытался представить, где Творец может находиться в настоящее время, но этого тоже не получилось. «Но как же я буду обращаться к самому Творцу Вселенной? Кто я такой для Него, чтобы Он обратил на меня своё внимание?»

Мучительные сомнения охватили его. Но никакого иного решения, сколько Робин ни размышлял, придумать ему так и не удалось. Во всяком случае больше помощи ждать неоткуда: вокруг ни души, не считая ещё более беспомощного, чем он сам, Медведя со скованными передними лапами. Впереди по-прежнему возвышается лишь глухая каменная стена. Пусто вокруг. Безнадёжно.

Робин не знал, как подобает обращаться к Творцу, потому что ему никогда не приходилось делать этого раньше. Но, несмотря на опутывающие, словно паутина сомнения, он решил попробовать.