Бегство к любви - [4]

Он дергает меня вперед, потом снова со всей силы швыряет на холодильник. От удара головой мои верхние и нижние зубы со стуком смыкаются.

– Я п-плачу, п-потому что не хочу, чтоб ты меня бил, – дрожащими губами произношу я.

Не хочу, чтоб он меня бил. Да, именно это я и сказала. Глупость, ведь он уже меня бьет, и мои слова ничего не изменят.

– П-плачу, – передразнивает он меня, издавая резкий смешок.

Потом лицо его темнеет, и я точно знаю, что будет дальше. Закрываю глаза и готовлюсь к худшему.

Ощущаю знакомый хлесткий удар его ладони, бьющей меня по лицу.

Резкий привкус крови, затекающей в рот.

Хорошее. Думай о хорошем, Мия.

Тепло солнца на моем лице. Аромат цветов, что растут в моем приоконном ящике. Погожий денек. Я еду в своем автомобиле с опущенным верхом, ветер теребит, ерошит мои волосы – это так приятно. Я – птица. Вольная птица, парящая в поднебесье…

Музыка. Вспомни какую-нибудь песню, Мия. Напевай ее про себя, пока летишь…

– А это – чтоб слезы зря не лила. – Форбс снова бьет меня по лицу. – Плачь, Мия, плачь. А я тебе помогу – чтоб не зря плакала.

Я больше не плачу, но это его не останавливает. Его ничто никогда не останавливает. Форбс закончит, когда выбьется из сил.

Поэтому я улетаю в безопасное место. Туда, где счастье.

* * *

Я очнулась. Сколько времени пробыла без сознания – не знаю.

Я одна, лежу на кухонном полу.

С трудом поднимаюсь на колени. Твердая напольная плитка немилосердна к моим голеням. В голове стучит, в боку пульсирует боль. Рукой ощупываю ребра. Не сломаны – только ушибы. Я уже ломала ребра – знаю, как они болят. Прижимая ладонь к ребрам, чтобы уменьшить боль, встаю с пола.

Плита все еще греется. Ступая тихо, подхожу к ней, выключаю конфорку. Щелчок громким эхом оглашает тишину. Я замираю. Сейчас самое главное – оставаться незаметной. Не хочу привлекать внимание Форбса.

Поворачиваю голову, в щель приоткрытой двери вижу его. Он сидит на диване, смотрит на бутылку с пивом, что держит в руке.

Я знаю, что будет дальше. Эту сценку мы разыгрываем регулярно.

Бесшумно ступая, я осторожно открываю дверь, проскальзываю в коридор и прямиком иду в ванную.

Тихо затворяю за собой дверь, достаю из шкафчика аптечку, рассматриваю в зеркало лицо.

Синяков нет. Форбс обычно не бьет так сильно по лицу, чтобы остались кровоподтеки, – как и Оливер.

Кровоподтеки на лице вызывают вопросы.

Проверяю губу. Рассечена изнутри. О зубы.

Глотаю две таблетки «Адвила», чтобы унять боль в ребрах, смачиваю ватный тампон в растворе антисептика.

Оттопырив губу, промокаю антисептиком порез на губе.

– Черт, – шепотом чертыхаюсь я.

От боли из глаза вытекает слеза. Я вытираю ее ладонью.

Обработав рану, бросаю тампон в урну, закрываю и убираю на место аптечку.

Осторожно задираю на себе рубашку, осматриваю область грудной клетки. Кожа в этом месте покраснела и вспухла. Через несколько часов появится синяк. Большой.

Краем глаза улавливаю движение в дверях.

Форбс.

Я замираю. Пальцы сами собой разжимаются, выпуская нижний край рубашки. Она падает вниз, закрывая оголенный участок тела. Закрывая следы побоев.

– Что я наделал. – В его голосе раскаяние, в глазах – слезы.

Я тебя ненавижу.

– О боже. Прости, Мия. – Он кидается ко мне, хватает меня, прижимает к себе.

Ему плевать, что я морщусь от боли в ребрах. Он думает только о себе. Он всегда думает только о себе. Лишь бы его величеству Форбсу было хорошо, – чего бы мне это ни стоило.

– Прости, Мия, прости. Я так виноват, – бормочет он, покрывая мое лицо поцелуями. Пустые слова.

Мое лицо мокро от его слез. Они вызывают у меня гнев. Я чувствую себя использованной. Слабой. Ничтожной.

– Ничего, – шепчу я.

Все идет по сценарию. Вся моя жизнь – это один большой дурацкий сценарий.

– Это больше не повторится. Клянусь. Я так тебя люблю, Мия. Просто представил тебя с другим парнем, и во мне взыграла ревность, а в последнее время на меня столько всего навалилось: отец и…

Я перестаю внимать его голословным объяснениям и пустым оправданиям, просто стараюсь вовремя вставлять реплики.

– Все нормально, Форбс. Все будет хорошо.

– Я люблю тебя, – выдыхает он. – Я не могу тебя потерять. Не знаю, что бы я делал без тебя.

Я чувствую, что настроение его меняется, и знаю, что будет дальше. То же, что всегда после того, как он меня изобьет.

Его ладонь перемещается на мои джинсы, он расстегивает на них молнию, сует руку в мои трусики.

– Я так тебя люблю, Мия. Позволь, я все исправлю. Умоляю.

Я закрываю глаза, согласно киваю.

Я не сопротивляюсь. Я никогда ни в чем ему не отказываю.

Зажмуриваясь, я позволяю Форбсу себя раздеть. Позволяю овладеть мною у стены, – так бывает каждый раз.

И, каким бы извращением это ни казалось, в душе мне хочется чувствовать себя счастливой. Чувствовать себя любимой. Пусть это и иллюзия… но сейчас, здесь, слушая Форбса, который бормочет, что он нуждается во мне, что на всем белом свете не найти такой, как я, что он не смог бы полюбить другую, – я, закрыв глаза, воображаю, что он не лжет, что я любима так, как только можно о том мечтать.

Утолив свою похоть, Форбс несет меня в спальню.

Стянув покрывало с кровати, кладет меня на постель, сам ложится рядом, привлекает меня к себе, крепко обнимает. В его объятиях я как в клетке.