Беглый огонь - [35]

Как-то он пришел к Димке в гости, попаять что-то там жутко умное и коротковолновое, уходил вечером, и угораздило его нарваться на нашенских мальчуганов, Кишку и Злыдня. Ника легкую такую проверку на вшивость профукал полностью, и быть бы его холеным щекам битыми, да Димара вовремя вышел на балкон втихарика от предков выкурить заныканный бычок – вы-скочил, вопрос разъяснил.

У меня, по правде сказать, душа к Нике Кулдакову не сильно лежала, но впоследствии я философически отнес сие к отроческому максимализму, когда трусость является наименее простительным недостатком, а крепкие кулаки – наиболее предпочтительным достоинством. Дима меня убедил: не все рождены бойцами, и при заячьей душе мозги могут быть золотыми и даже бриллиантовыми. Он – учен, ему – виднее. В тот же «Континенталь» Ника Кулдаков был пристроен по Диминой настоятельной рекомендации, быстро выдвинулся и занял пост начальника технического отдела, ставшего вскоре именоваться пышно: компьютерный центр. Вот его-то номер я и набрал. Подвиги Рембо от него я требовать не стану, а вот кое-какую информацию – пожалуй.

– Вас слушают, – раздается в трубке женский голос, похожий на скрип ножа по стеклу.

– Мне нужен Николай Николаевич.

– Извините?

– Кулдаков. Директор компьютерного центра.

– Кулдаков у нас давно не работает. Уже год.

– Да? И где он работает?

– Я не знаю. Может быть, мы сможем вам помочь? Вы по какому вопросу?

– По личному. У меня кобель неповязанный, у него – сучка породы «грэм магиструм». Каурой масти.

– Это банк.

– Очень приятно.

Вешаю трубку, не дожидаясь коротких гудков отбоя, – меня это всегда нервирует. Набираю домашний Ники. Трубку берут после восьмого гудка.

– Вас внимательно слушают, – вещает вежливый голос.

– Вероника Матвеевна, это Дронов.

– Кто? Дронов? Разве вы не уехали?

– Я уже приехал.

– И где вы были?

– В Штатах.

– О, мой Ника ездил в Штаты, по работе, и мог бы возглавить здешнее представительство довольно крупной фирмы, название я теперь запамятовала, и что же? Эта его ненормальная…

Ненормальной мама Кулдакова называла любую женщину, имевшую счастье связать себя с ее сыном.

– Эмма?

– Эмма? Нет, Эмма ушла к Конецкому. Вы же помните, Олег, что это была за девица! Но не успела эта непутевая Эмма отстать от бедного мальчика, так что вы думаете? Его тут же окрутила некая Наталия, весьма молодая и весьма эксцентричная особа. И где бы, вы думали, они сошлись? На фирме! Служебный роман с секретаршей, вы можете себе это представить? Ника ее и называет на странный манер: Натали. И эта потаскуха, я вам скажу, совершенно запустила Николеньку! Вы же знаете, с его желудком есть все эти гамбургеры… Она ничего не желает готовить! Я была у них, и – что же? Вместо нормальной еды Нике приходится кушать эту отраву, эту копченую осетрину из пакетиков! Там же консерванты! Я вам скажу: чтобы хорошо жить, нужно хорошо кушать, а хорошо кушать можно только приготовленное… Но разве эта мерзавка хочет что-то слушать? Разве она может заботиться о моем сыне? Вы можете себе представить, Олег, Ника поправился, нет, скорее погрузнел, и полнота его какая-то нездоровая! Когда он жил дома…

– Вероника Матвеевна, я могу ему позвонить?

– Нике?

– Да.

– Конечно. А вы помните Голембиовских?

– Голембиовских?

– Ну да, они ведь были наши соседи по даче. Вы же бывали с Димой у нас на даче?

– Пару раз.

– Ну, тогда вы не можете не помнить Голембиов-ских!

– Возможно… Но смутно.

– Ну как же, Стасик Голембиовский был красавец мужчина, он даже немножко ухаживал за мной, но Кулдаков, я имею в виду Николая Карповича, никогда не ревновал меня к Стасику, к Стасику вообще невозможно было никого ревновать, он был такой обходительный, но ревновать к нему женщину не имело смысла, вы меня понимаете? Так вот, его отец, Вацлав, он был тогда уже очень старый, вернее, выглядел таким, а что вы хотите, двадцать лет сталинских лагерей? Его взяли туда прямо изо Львова, в тридцать девятом, но, несмотря на это, он всегда выглядел как настоящий пан и очень любил, когда его так и называли: пан Вацлав. Он хотел на старости лет съездить на родину, в Краков, но вы же помните, сначала этот Валенса с «Солидарностью», потом Ярузельский с военным режимом… Кошмар, что творилось! Вы помните?

– Вероника Матвеевна, я…

– Да, вы правы, речь не о них. Но у Вацлава, кроме Станислава, имелась еще и дочь, Оленька, когда вы были детьми, она была еще совсем малюткой, крохой, но посмотрели бы вы на нее теперь! Преподает в консерватории, вращается в приличном обществе и не замужем. Нет, и у нее есть свои недостатки, но у кого их нет? Ольга, по крайней мере, может держать себя в обществе, играет на фортепиано и умеет готовить, представьте себе! А эта Натали? Разве она пара Нике? В конце концов, он не стриженый новый русский, он человек интеллигентной профессии… А в такой профессии карьера мужа часто зависит от такта жены, от умения создать ему условия… Ему нужна достойная партия, и Ольга мне представляется как раз такой. Но Ника ничего не желает слушать, ничего! Может быть, вы его убедите, Олег? Вы женаты?

– Нет, но я…

– Это поветрие среди современной молодежи. Просто поветрие. И называется «гражданский брак». Как будто мы с отцом Ники жили в церковном! Отец Ники, если вы помните, был заместителем председателя райисполкома, и позволить себе венчаться тогда – это означало погубить карьеру! А сейчас? Все стоят со свечками, и это похоже на выездное заседание парткома в церкви! Вы не находите?