Беги, Василич, беги! - [40]

— О вере не хотите поговорить?

Стоит только спросить кому, о какой Вере они хотят говорить, то они тут же прямо через закрытую дверь начинают читать лекцию, да еще таким бодрым голосом, как будто представители канадской торговой компании хотят вас сделать самыми счастливыми людьми в мире, всучив вам залежалый товар.

Вот и получается, что люди эти вербуют наших граждан в свою веру и, как правило, вера эта предполагает, чтобы ты отдал свое имущество и деньги на эту веру, а сам с сумой пошел побираться по домам, собирая средства на распространение этой веры во всемирном масштабе, имея в запасе обещание получить тепленькое местечко в раю.

— Вы, Ваше Преосвященство, чайку тут похлебайте, а мы с товарищем перебросимся парой слов, — сказал я Евлампию.

— Идите, ребята, потолкуйте, — сказал священник и долил себе чашку свежим чаем.

Глава 46

— Ну, товарищ Гудыма, что делать будем? — спросил я.

— Примем бой, — сказал старый чекист и снял с шеи свой маузер, — мне живым даваться нельзя, свои уже, значит, сдали, пойду как организатор всей организованной преступности, а это срок светит, если власть захочет бороться с нашим братом. А тебе я все время говорил: не оставляй завтра, что можно сделать сегодня…

— Так сегодня и сделаем, — успокоил я Гудыму, — сейчас отправим попа с посланием, что придем сдаваться, а сами сделаем то, что хотели.

— А что именно? — спросил Гудыма.

— Потом расскажу, — сказал я и мы вошли в комнату.

— Что ж, Ваше Преосвященство, — сказал я, — нам выбирать не из чего. Так что, передайте товарищам, что мы после обеда и придем к ним, а то на голодный желудок в тюрьму садиться неохота.

— Да что вы, ребята, — замахал руками Евлампий, — в какую тюрьму, мы же правовая страна…

— Ладно, товарищ полковник, — сказал Гудыма, — мы знаем, какая у нас правовая страна. У нас законы действуют по приказу свыше. Прикажут — законы действуют. Прикажут — законы не действуют, сплошное беззаконие при полном одобрении единогласно и волшебным образом избранных товарищей.

— Вас будет защищать церковь, — не сдавался Евлампий.

— Какая церковь? — вступил я в спор. — Вы горазды красиво бахорить, а церковь ваша давно превратилась в инквизицию, в отдел пропаганды правящей партии и в пятое управление прежнего КГБ, которое ведало всей интеллигенцией, кто с кем переспал, кто кого послал, и кто джинсы навыворот одел. Я с перестройкой думал, что вот, наконец-то, церковь с народом, можно с кем-то поделиться заботами, поверить то или иное понимание истины, выслушать наставление, а что получилось. Две девчонки по сути, две молодые матери, спели песню про царя в пустой церкви, обратились по-своему, по-скоморшьи к Богородице. И что получилось? Их судили светским судом как ведьм по уложениям Трулльского церковного собора и впаяли им «двушечку», два года тюрьмы, не посмотрев на то, что у них малолетние дети. Убийцу, убившую среди бела одну из сестер, а другую сестру сильно покалечив, по-церковному пожалели, дали условный срок с отсрочкой до четырнадцати лет, пока ребенок не вырастет, а там и давность преступления пройдет. Это что, по-божески? Где вы были, овцы божьи? Рясы золотосеребряные надевали, бороды свои подбривали? Ряженые вы все, как и казаки ваши и хоругвеносцы черносотенные. Придет еще власть народная, которая повыдергает бороды у всех председателей избиркомов и будут выбирать тех, кто народу люб, а вас с вашими рясами мы до народа не допустим. Еще Иисус гнал торговцев их храма, так и мы вас отделим от торговли, повернем лицом к народу. Вы делаете все, чтобы наша страна развалилась на части и еще ввели уголовное наказание для тех, кто будет предостерегать от этого. Скоро вы и врачей будете судить за то, что они будут сообщать больным, что у тех есть серьезные и опасные заболевания. Пусть они живут себе в неведении и помирают только лишь по воле Всевышнего…

— Говорили мне, — процедил Евлампий, — что вы, писатели, одним миром мазаны, да только злато и почести шибко любите, при чем каждый в отдельности и помногу. Вот мы и перекупим вас всех, запишем в писательский союз, зарплаты положим министерские, орденами и премиями обсыплем и будете вы писать о том, что это церковь открыла ядро атома и что церковь водила руками живописцев, а партия и правительство, вдохновленные заветами Библии, построили самое справедливое общество в мире, управляемое пожизненными президентами. Вот так. А вы, оставшиеся единицы, так и будете единицами. Для вас еще будет счастьем устроиться дворником или кочегаром в котельной. Лучше уезжайте за границу прямо сейчас, не ждите, пока на вас обрушится гнев народный…

— Спасибо, батюшко, за милости ваши, — сказал я, — да только заждались дружки ваши, пятнадцать снайперов за нами следят, прицелами сверкают с разных сторон, как бы и вас не подстрелили ненароком, а нам пообедать нужно, да узелок с сухарями с портянками приготовить в дорогу дальнюю.

Выходящий Евлампий уже не щелкал каблуками и не хвалился офицерской выправкой. Он был в великом гневе. Вот и получается, что после революции большевики стреляли священников, а сейчас, после контрреволюции, священники будут стрелять тех, кто за большинство, в угоду агрессивному быдлу, чьи верноподданнические чувства оскорбляются людьми, способными сказать правду в лицо.