Беги, Василич, беги! - [20]

— Ты смотри-ка, — оживился мужик, — русским духом потянуло. Откуда такой будешь?

— Да как откуда, — сказал я, — как все, из Московии. Ты палки-то вытяни, а то ни сесть, ни потянуться.

— А давай-ка, мил человек, мы тебя на живот перевернем, я палки-то и выну, да только ты без моей команды не думай встать, — сказал мой собеседник. — И заруби себе на носу, Московия — это не наша придумка, это все проклятые империалисты придумали для пропаганды.

— Без проблем, — сказал я и даже перевалился на бок, когда одна палка освободила мою левую руку. Мужик вытащил обе палки, и я ждал его команды вставать. Кто его знает, какие у них здесь порядки. Вероятно, это я к староверам попал, а у них там от чужаков освобождаются быстро, ни один еще жалобы на них не подал.

После растянутых в сторону рук трудно приходить в привычное состояние, когда руки касаются друг друга. Пришлось даже прилагать усилия, чтобы руки пришли в нормальное состояние.

— Ладно, вставай, — услышал я над собой голос, — да только не вздумай шутить, а то у меня разговор короткий.

Я встал и обомлел. В руках у мужичка поблескивал потертостями на вороненых частях «маузер-большевик»[3].

Глава 22

— Чего уставился? — сказал мужик. — Садись на пенек, разговором закончим денек. Гли-ко, стихами заговорил. Наш-то язык складнее и звучнее, а то я пока привык к тому, так думать даже разучился. У тебя, кстати, патронов для маузера нет?

— Нет, патронов для маузера у меня нет, — сказал я, чувствуя какую-то несообразность во всем том, что происходило со мной и вокруг меня.

— Ладно, — согласился мужик, — раз патронов нет, так рассказывай, кто ты таков и как здесь очутился.

— А чего рассказывать? — сказал я. — Купил я дом у внучки какого-то Громова и нашел ключ, а под ключ нашел дверь в амбаре, открыл дверь и по мосткам пришел сюда. Вот и все.

— Точно, — закричал мужик, размахивая маузером, — он гад, Громов, привел и меня сюда на разведку того, что пригодится нашему пролетарскому государству. Мы тогда вместе с ним в ЧК служили. Как под нами мостки стали проваливаться, а твари эти стали нас за ноги хватать, так мы на ветках и выпрыгнули на берег. Потом людей вот этих обнаружили. Громов говорит: «Гудыма, это предки наши, ты в них не стреляй, а то у нас чего-нибудь нехорошее сотворится. И побежали мы с ним к озеру. Он-то запрыгнул на мосток, а мне никак не удается, а люди все ближе. Громов мне и кричит — разоблакайся до исподнего, за них сойдешь, а пистолет спрячь, пригодится, а я за подмогой побегу. Сейчас роту ЧОНа (часть особого назначения) приведу». И убежал. А я здесь остался, подмогу ожидаю. Мне раньше-то Громов сказки рассказывал про нашу историю, что жили мы в многобожии и главным у них был Перун. А потом стали князя Владимира, что сейчас святым почитается, соблазнять разными религиями, а он и говорит, что помимо греческой религии я никакой не хочу. Она, мол, самая правильная и я ее славить буду. Вот и стали мы по воле Владимира православными. А Громов, так значит, преставился уже, раз внучка его хоромину его продала? Да как же это может быть, если я здесь всего лишь года обитаю?

— Да давно уже преставился, — подтвердил я, в ВЧК он служил, ордена имеет за службу. А что дальше-то у вас было?

— А что дальше было? А то и было, — как-то нехотя стал говорить мужичок, — думая о чем-то о своем. Стою я в исподнем и в сапогах яловых, а на боку маузер в деревянной кобуре на ремешке висит. Бегут на меня мужички в льняных рубахах, и кто с палкой, а кто с вилами деревянными. Стоой, — кричу я им, — вы так посланца вашего главного бога встречаете? Да как стрельну в воздух, так они и попадали все в страхе. А мне что делать прикажете? Попинал я сапогами зачинщиков, да потом приказал всем идти за мной. Они и пошли. Подошли мы сюда, к лесу и говорю я им, что вот здесь будем строить молельный дом для Перуна нашего. Они только «за». Приехал князек ихний, ему я тоже показал, как маузер стреляет, говорю, что вот помощник мой снова к Перуну побежал, чтобы рать мне прислать для моей защиты и разорения всех, кто мне будет в почестях отказывать. Гляжу, сробел князь-то и говорит, что не надо на него небесную рать присылать, молись только за нас, а уж мы тебя защитой не обделим. Вот так и живу здесь. Как священник. Разные тут церемонии делаю, с волхвами, знахарями ихними, дружбу вожу. Недавно половецкий разъезд приезжал. Парочку половцев я подстрелил метров с пятидесяти. Теперь не появляются, а обо мне слава разнеслась, что я перуновым огнем издалека врагов поражаю. У тебя курить-то есть чего?

— Не курю, бросил, — сказал я, — курение для здоровья вредно.

— А ты сам-то из какого года будешь? — спросил мужик. — Как-то все у тебя не по-нашему.

— Я из 2013 года, — сказал я.

Глава 23

Я не сразу нашел воду и ковшик для того, чтобы принести воды Гудыме. Он очнулся раньше, чем я пришел с водой. Отхлебывая воду из ковшика, он грязно матерился и проклинал всех и вся. Взяв обратно ковшик, сделанный из цельного сучка сосны, причем ручка была искусно вырезана в виде огромного фаллоса, я отхлебнул воды и сам и подумал, что нужно бы обрызнуть и матерящегося мужика, что я и сделал.