Беги, Четверг, беги, или Жесткий переплет - [26]

— Неужели вы не можете вести себя серьезнее? — с отвращением фыркнула Глория. — Если выпадете из обоймы, о вас все забудут, ясно?

— Ясно, забудут так забудут, — ответила я. — Лонди, что скажешь?

— Конечно забудут, Чет.

Мы лукаво посмотрели на Глорию, и она расхохоталась. Глория вообще-то неплохая тетка, если суметь ее к себе расположить. Уилбур воспользовался возможностью рассказать нам побольше о своей новой замечательной работе и, как только его жена замолчала, вступил в разговор.

— Теперь я получаю двадцать тысяч фунтов, и машину, и хороший пенсионный пакет! Я могу уйти на пенсию в пятьдесят пять, и мне все равно будут выплачивать две трети зарплаты! А что сулит вам ТИПА-пенсионный фонд?

— Копейки, Уилбур, ты же знаешь.

Вошла копия Уилбура, только чуть поменьше и побледнее.

— Привет, Четверг.

— Привет, Орвилл. Как ухо?

— Да все то же. Что ты говорил об уходе на пенсию в пятьдесят пять, Уилл?

За разговором о пенсии меня позабыли. Шарлотта, жена Орвилла, тоже приоделась в стиле Четверг Нонетот. Они с Глорией тут же завели бесконечный разговор о том, какие кожаные ботинки, закрывающие или открывающие щиколотку, больше в стиле Четверг Нонетот и можно ли чуть подчеркнуть линию века контурным карандашом. Как обычно, Шарлотта соглашалась с Глорией — она вообще со всеми всегда и во всем соглашалась. Она была на редкость приветлива, но только лучше не садиться с ней в лифт, а то замучает тебя своей любезностью до смерти.

Мы оставили их, и я вошла в гостиную, ловко поймав за руку моего старшего братца Джоффи, который надеялся, как и все тридцать пять лет нашего общения, отвесить мне звонкий подзатыльник. Я выкрутила ему руку полунельсоном и ткнула носом в дверь — он и понять не успел, что происходит.

— Привет, Джофф, — сказала я. — Стареешь?

Отпущенный на свободу, он расхохотался, выпятил челюсть, поправил жесткий воротничок и крепко обнял меня, одновременно протянув руку Лондэну. Тот, предварительно убедившись, что Джоффи не спрятал в ней пищащей игрушки, как частенько бывало, сердечно пожал ее.

— Ну, как жизнь, мистер и миссис Дурынды?

— Все в порядке, Джофф. А ты как?

— Не так чтоб очень, Чет. Церковь Всемирного Стандартного Божества на грани раскола.

— Не может быть! — воскликнула я, как можно убедительнее изобразив удивление и тревогу.

— Боюсь, что так. Новая церковь Всемирного Стандартного Правого Божества отделилась от нас из-за непримиримых разногласий по поводу того, в каком направлении пускать по рукам поднос для пожертвований.

— Еще один раскол? Уже третий за неделю!

— Четвертый, — поправил Джофф. — А сегодня только вторник. Объединение стандартизированных пробаптистов с монахинями каких-то методистских и лютеранских орденов распалось вчера на две подгруппы. Скоро, — мрачно добавил он, — священников не хватит на эти осколки. Мне и так приходится обслуживать с десяток различных отколовшихся церквей каждую неделю. Я часто забываю, в какой церкви нахожусь в данный момент, а, сами понимаете, прочитать по ошибке проповедь для церкви Не Воспринявших Обетование Вечной Жизни перед братьями-идолопоклонниками святого Звлкикса Потребителя было бы весьма неловко. Мама на кухне. Как думаешь, папа появится?

Я не знала и так и сказала ему. На какое-то мгновение он пал духом, затем предложил:

— Может, придешь и выступишь на будущей неделе как профессионал на моем шоу «Дез Ар Модерн де Суиндон»?

— Кто, я?

— Ну, ты же у нас вроде знаменитость и моя сестра. Ладно?

— Хорошо.

Он весело подергал меня за ухо, и мы вошли в кухню.

— Привет, ма!

Мама суетилась вокруг волованов с курятиной. По какому-то капризу судьбы ее выпечка не совсем сгорела и выглядела вполне аппетитно, и это повергло маму в панику. Обычно ее попытки что-нибудь приготовить имели последствия, равносильные падению Тунгусского метеорита.

— Привет, Четверг, привет, Лондэн, не передашь мне ту миску?

Лондэн передал миску, пытаясь догадаться, что в ней.

— Здравствуйте, миссис Нонетот.

— Зови меня Среда, Лондэн, ты ведь теперь член семьи.

Она улыбнулась и хихикнула.

— Папа просил передать тебе привет, — быстро выложила я, пока она не заворковалась до полного самозабвения. — Я виделась с ним сегодня.

Мама оставила свои безумные кулинарные опыты и на мгновение задумалась — наверное, представляла себе, как горячо будет обнимать своего устраненного мужа. Полагаю, это большое потрясение — проснуться утром и узнать, что твоего супруга никогда и на свете не было. Затем она внезапно воскликнула:

— ДХ-82, брысь!

Это относилось к маленькому тасманийскому волку, который обнюхивал остатки курицы на краю стола.

— Разбойник! — ругнулась она.

Тасволк с сокрушенным видом сел на подстилочку у плиты и уставился на свои лапы.

— Я этого тилацина[11] когда-то спасла, — объяснила мама. — Он был лабораторным животным. Выкуривал по сорок сигарет в день, пока не сбежал. Я кучу денег трачу на никотиновые пластыри. Так, ДХ-82?

Маленький абориген Тасмании, воссозданный с помощью генной инженерии, поднял взгляд и покачал головой. Несмотря на отдаленное сходство с собаками, эти зверьки приходились родственниками скорее кенгуру, чем лабрадорам. Всегда ждешь, что он вот-вот завиляет хвостом, залает или принесет палку, но ему это и в голову не приходит. Вот только крадет еду и как одержимый ловит собственный хвост, а в остальном на собаку вроде бы и не похож.