Бегемот. Структура и практика национал-социализма 1933 - 1944 гг. - [53]
Был только один шаг от этого расового империализма до антисемитизма, который мы обсудим позже.
Огромная популярность расовой доктрины датируется публикацией дилетантской мешанины Хьюстона Стюарта Чемберлена, «Оснований девятнадцатого столетия»,[246] которая была адаптацией сочинения графа Гобино «Очерк о неравенстве человеческих рас»,[247] опубликованного в 1854 г. Работа Гобино отвергала французские революции 1789 и 1848 гг. и все, за что они выступали. Его доктрине было предназначено сражаться с политическим либерализмом и с рабочим движением, а книга, в которой он объявлял об этом, была посвящена королю Ганновера, незадолго до этого отменившему либеральную конституцию неконституционными средствами. Гобино искал идеологические основания для той государственной формы, которая лишала бы пролетариат политических прав и обеспечивала стабильный фундамент аристократического правления. Доктрина Гобино должна была улучшить французские контрреволюционные теории Бональди и де Местра. Гобино рассматривал аристократию как расовый институт. Он выдвинул иерархию рас, в которой негры представляли низший тип, а белая раса была единственной цивилизованной расой в лице красивой, светловолосой германской расы удерживающей особые позиции лидерства. Опять-таки, именно Англия, а не Германия, воплощала характерные признаки германской расы. Была образована особая ассоциация Гобино, которая очень много сделала, чтобы пропагандировать учение основателя.[248] Гобино, однако, не касался оправдания какого-либо вида империализма, французского, германского или английского. Главный его интерес состоял в том, чтобы сохранить или, точнее, восстановить привилегии аристократии, политическая власть которой была разрушена серией революций, а ее роль нельзя уже было оправдывать традицией.
Доктрина Гобино была переработана Хьюстоном Стюартом Чемберленом и его тестем, Рихардом Вагнером; в их руках она стала мощным инструментом расового империализма и антисемитизма. Было бы весьма утомительно повторять аргументы Чемберлена. Если коротко, то он утверждал, что тевтонская раса включает в себя тех, кто на самом деле формирует «судьбы человечества либо в качестве строителей государства, либо в качестве первооткрывателей в области мысли и искусства… Сегодня вся наша цивилизация и культура является делом рук определенной расы людей, тевтонской».[249] Чемберлен пошел гораздо дальше Гобино и критиковал его фактически за то, что тот допускал творческую функцию смешанных рас. Чистые расы, утверждал он, смогут быть выявлены благодаря длительному историческому процессу, который в конечном счете сможет создать расу сверхчеловека.
Рихард Вагнер встретил Гобино в Риме в ноябре 1876 г. и глубоко им заинтересовался,[250] сделавшись пылким защитником его теорий. Когда Чемберлен вошел в круг Вагнера, а позже женился на дочери Вагнера, энтузиазм его тестя в отношении Гобино вскоре был передан и Чемберлену. Письма которыми он обменивался со своей тещей, Козимой Вагнер,[251] ясно показывают эволюцию расовой доктрины и влияние личности и мышления Гобино на круг Вагнера. Довольно странно, что Чемберлен отвергает идею, что чистая раса выше расы-гибрида (письмо от 15 ноября 1893 г.). Он приписывает Гобино противоположное утверждение и даже заявляет, что «тень учения Гобино витала облаком над дискуссиями (Рихарда Вагнера) в десятом томе (работ Вагнера)».[252] Кроме того, переписка делает более ясным, что вся разрабатываемая структура «Оснований девятнадцатого столетия» была явным приукрашиванием антисемитизма Чемберлена, центральным тезисом которого было его утверждение о еврейском заговоре с целью победы над германскими расами.[253] В письме 11 ноября 1902 г.[254] он настаивает, что «глава об антисемитизме является для меня самой важной». Эта идея еврейского заговора вновь и вновь появляется в дискуссиях круга Вагнера, особенно в собственных утверждениях Рихарда Вагнера. Вагнер придерживался этой идеи с удивительным упорством, несмотря на тот факт, что одним из его наиболее влиятельных сторонников в музыкальном мире был Герман Леви, еврей, дирижер Королевской оперы в Мюнхене, отдавший всю свою энергию операм Вагнера. Вагнер тем не менее всегда подозревал Леви, неизменно воображая еврейский заговор всякий раз, когда в исполнении его работ допускались какие-либо ошибки. Это особенно явно появляется в его переписке с королем Людвигом II.[255]
3. Антисемитские теории
Расизм затем все более и более становился чистейшим антисемитизмом, и поэтому в той мере, в какой доктрина германского расового превосходства развивалась, вместе с ней развивалось и антисемитское чувство. Здесь опять научное обсуждение истинности национал-социалистических антисемитских высказываний было бы бесполезным, так как антисемитизм имел глубокие корни в истории Германии. Вся история интеллектуальной жизни Германии пронизана преследованием евреев, и антисемитские организации играли ведущую роль даже во время имперского периода.
