Бегемот. Структура и практика национал-социализма 1933 - 1944 гг. - [22]

7. Предварительное резюме

Каждая социальная система должна так или иначе удовлетворять насущные потребности людей. Имперская система добивалась успеха до такой степени и так долго, как она могла расширяться. Успешная политика войны и империалистической экспансии примиряла большие группы населения с половинчатым абсолютизмом. Перед лицом полученных материальных преимуществ аномальный характер политической структуры не имел решающего значения. Армия, бюрократия, промышленность и крупные аграрии управляли страной. Теория божественного права — официальная политическая доктрина — просто прикрывала их правление, и к ней не относились серьезно. Имперское правление фактически не было абсолютистским, так как оно было ограничено правом, гордостью которого была теория Rechtsstaat. Это правление потерпело неудачу и было отвергнуто, когда его экспансионистская политика была остановлена.

Веймарская демократия продолжила движение в ином направлении. Она должна была восстановить обедневшую и опустошенную страну, в которой классовые антагонизмы резко обострялись. Она попыталась соединить три элемента: наследие прошлого (особенно государственную службу), парламентскую демократию, моделируемую по западноевропейским и американским образцам, и плюралистический коллективизм, непосредственное воплощение сильных социальных и экономических организаций в политическую систему. Тем не менее на деле это привело к обострению социальных антагонизмов, к разрушению форм добровольного сотрудничества, к разрушению парламентских институтов, к временной приостановке политических свобод, к росту правящей бюрократии и к возрождению армии как решающего политического фактора.

Почему?

В обедневшей, но все еще высокоразвитой стране плюрализм мог работать только при следующих условиях. В первую очередь он мог бы восстановить Германию с иностранной помощью, расширяя ее рынки мирными средствами до уровня ее высоких индустриальных возможностей. Иностранная политика Веймарской республики склонялась к этому направлению. Присоединяясь к союзу западноевропейских держав веймарское правительство надеялось получить концессии. Попытка потерпела неудачу. Она не была поддержана ни германской промышленностью, ни крупными землевладельцами, ни западными державами. 1932 г. застал Германию в катастрофическом политическом, экономическом и социальном кризисе.

Система могла бы еще работать, если бы правящие группы пошли на уступки добровольно или под принуждением государства. Это привело бы к улучшению жизни массы германских рабочих и к безопасности среднего класса за счет прибыли и власти крупного бизнеса. Немецкая промышленность была совершенно несговорчива, а государство смыкалось с ней все больше и больше.

Третьей возможностью было преобразование в социалистическое государство, и это стало совершенно нереалистичным в 1932 г., поскольку социал-демократическая партия была социалистической только по названию.

Кризис 1932 г. продемонстрировал, что одна лишь политическая демократия без более полного использования возможностей, присущих промышленной системе Германии, то есть без устранения безработицы и улучшения жизненного уровня, оставалась пустой оболочкой.

Четвертой возможностью было возвращение к империалистической экспансии. Империалистические предприятия не могли быть организованы внутри традиционной демократической формы, так как могла появиться слишком серьезная оппозиция. Такое возвращение не могло принять и форму восстановления монархии. Индустриальное общество, которое прошло через демократическую фазу, не могло не учитывать волю масс. Экспансионизм поэтому принял форму национал-социализма, тоталитарной диктатуры, которая была способна превратить некоторых из своих жертв в сторонников и организовать всю страну в вооруженный лагерь с железной дисциплиной.

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ ПОЛИТИЧЕСКИЙ ОБРАЗ НАЦИОНАЛ-СОЦИАЛИЗМА. ПРЕДВАРИТЕЛЬНЫЕ ЗАМЕЧАНИЯ О ЗНАЧЕНИИ НАЦИОНАЛ-СОЦИАЛИСТИЧЕСКОЙ ИДЕОЛОГИИ

Идеология национал-социализма предлагает самый лучший ключ к разгадке его конечных целей. Изучение ее является непростым и доставляет мало удовольствия. Когда мы читаем Платона и Аристотеля, Фому Аквинского и Марсилия Падуанского, Гоббса и Руссо, Канта и Гегеля, мы заворожены как внутренней красотой их мышления, его последовательностью и изяществом, так и тем, что их доктрины согласуются с социально-политической реальностью. Философский и социологический анализ движется рука об руку. Национал-социалистическая идеология лишена всякой внутренней красоты. Стиль ее живых сочинителей отвратителен, конструкции запутаны, последовательность нулевая. Каждое заявление вытекает из непосредственной ситуации и отвергается, как только ситуация меняется.

Непосредственная и оппортунистическая связь между национал-социалистической доктриной и реальностью делает подробное изучение этой идеологии весьма важным. Обычно мы должны отвергать представление, что социология может определять истинность или ложность системы идей, изучая ее социальные истоки или связывая ее с определенным классом в обществе. Но в случае с национал-социалистической идеологией мы должны положиться на социологические методы. Нет другого способа получить истину, по крайней мере из всех откровенных заявлений национал-социалистических лидеров.