Бегал заяц по болоту… - [8]
Ступать на ногу он не смог. Поддерживая под руки, довели до раздевалки, усадили, в офис по местному позвонили. Виталий был в отъезде, Сергей примчался в цех:
– Как?
– Херово. Что ещё сказать?
– Нашатырь принесите.
Побежали, принесли вату с ношатырём, возле носа поводил. Николаич вздрогнул, глаза приоткрыл. Лицо белее белого.
– Голова не болит? Нет сотрясения?
– Вроде нет. Бедро как деревянное.
Вернулся Виталий. Отмерял короткие, отчаянные шажки по свободному пространству офиса:
– Наверное, перелом шейки бедра.
– Вот зачем ты это говоришь! – закричал Сергей. – Ты что – не понимаешь? Мысль материальна, а уж слово-то – тем более! Это же так ясно!
– Я что – пацан! – закричал Виталий. – Ничего не видел в жизни, не понимаю, что ли, ничего! Я столько всего насмотрелся в разных передрягах… походах!
Секретарь Марина, она же нормировщик, и дизайнер, он же админ, Миша, молча уткнулись в дисплеи, спрятались за свои бюро, пережидая бурю.
Виталий выбежал, повёз Николаича в травмпункт. Вернулся злой и обескураженный:
– Сделали рентген. Перелом шейки бедра.
– Ну, правильно! Ты это озвучил, ты этого хотел, и нате – получите! – сказал Сергей.
– Да при чём тут это! Аюрведы твои опять дурацкие. Или как они там. Психолог хренов.
– Никакой я не психолог! Не надо ситуацию тащить на себя! Попросил? Вот и пожалуйста – получили! – развёл руками Сергей.
Виталий вновь уехал в больницу, уговаривать на срочную операцию. Вернулся в конце дня, сидел, сжавшись от отчаянья в комок, с горестным лицом, ждал, когда кольцевая дорога хоть немного разгрузится.
– Ладно, пошли, – встал, ушёл к машине. Сергей закрыл офис. Они молча довезли до электрички Марину, распростились.
– А где Миша? – неожиданно спросил Виталий.
– Он же днём у вас отпросился. Отравился пиццей. Пошёл лечиться.
– Не понос, так золотуха! Извини, Марина, забыл, что ты здесь.
Виталий выехал на трассу. Она была почти пустой. Ехали молча.
– Что там с Николаичем, подробности какие? – спросил Сергей.
– Ну какие могут быть подробности в этой стране? Медицина хвалёная! Через две недели только по плану операцию собирались делать. Говорю, а пораньше если? Буркалами в очках фирменных так это повращал, скалькулировал чего-то, и говорит – восемьдесят семь тысяч. Короче – вернулся в контору, достал из зарплаты девяносто и дал ему. Сегодня у нас что?
– Понедельник.
– Вот! В четверг будут делать операцию, вставлять болты. Хромированные.
Движение после поворота на Бутово оживилось, машины, соскучившись по скорости, побежали быстрее. Каким-то чудом не притёрлись к затрапезного вида «девятке», ворсистой от грязи.
– Ну куда ты лезешь, мудило! – неожиданно заорал Виталий, – Хоть бы поворотник включил! Я тя счас отожму, блин, поучу! Если тебя раньше не научили! Чуркистан грёбаный!
– Ты это кому кричишь? Мне? И чему ты его научишь? – спросил Сергей. – Тому мужику лет сорок! Его уже поздно чему-нибудь учить. – И продолжил с полуулыбкой: – Если его папа с мамой, школа и семья ничему не научили.
– Ненавижу это московское разнузданное… наглое… хищное хамство! И что я теперь – должен всё это терпеть, прощать?
– Ну зачем же? Не обращай внимания. Он не достоин. Твоих нервов, здоровья. Зачем ты эти сокровища бесценные на какого-то сквозного козла расходуешь почём зря? К тому же, какой он москвич? Заезжий южанин, мелкий лавочник.
– Всё равно, хоть три минуты, а пусть себя мудаком почувствует!
– Да ничего он не почувствует, зря ты упираешься!
– Я козлу дал понять, что он козёл. Всё! – Виталий стукнул руками по рулю.
– И с медициной тоже – что ты, Америку открыл? Тебя так удивило, что он деньги взял? Думаешь, что-то изменилось с прошлого века? В советское время надо было бабушке жены срочно ампутацию делать. Тёща помчалась к себе на Псковщину, в Скобаристан солнечный. Суббота – ничего не знаем, говорит районный главврач. Она ему двадцатипятку сунула в карман халата, и через два часа сделали. Это тогда-то вообще об этом пугались думать, не то что сейчас – разнузданность всеобщая и бабло! – завёлся Сергей, но замолчал резко, понял, что поддался на провокацию, громкое возмущение Виталия.
И продолжил уже мысленно, чтобы не обидеть Виталия:
– А Москва попросту мстит тебе… Отвечает на твою ненависть к ней. Отторгает тебя. Москва сломала тебя! Посмотри на себя! Ты же неврастеник. Рассеянный… И это тоже – расплата. И неумеренная выпивка каждый вечер… Ну, а ты, Серёжа, глянь на себя. Ты-то – со светлым лицом смотришь в радостное завтра? Полон сил, созидательных идей и творческих замыслов? И почти не осталось зубов. И скажи спасибо этому человеку рядом. Три года ты худо-бедно сводишь концы с концами, отсылаешь жене. Нет долгов… Какое это счастье, когда нет долгов! Стоп! Но я внутренне свободен! Может быть, именно потому, что Виталий платит мне и это главная часть моей свободы? Нет! Не только. Я изначально хочу быть свободным. И буду. А в нём слишком много комплексов. Их породила именно Москва, весь этот уклад, сумасшедшая жизнь. И она разрушает его изнутри, его бизнес, планы. Она победила. Равнодушно раздавила и покатила дальше. И Виталий, талантливый технарь, от бессилия превратился в болезненно нетерпимого, взрывоопасного и непредсказуемого человека, не умеющего выслушать, временами лишённого выдержки, мгновенно переходящего на крик, истерику. И тотчас же успокаивающегося, словно и не было только что этого ослепляющего смерча. Почему я так думаю и позволяю себе думать именно так? Я ещё не сломался за три года. Многое воспринимаю обострённо… И всё-таки мне – легче. Но ведь я для чего-то оказался здесь. Именно сейчас, в этой конкретной ситуации, не выдуманной, а суровой и жёсткой. Чтобы решить какую-то задачу? Помочь Виталию, да и на себя по-другому взглянуть.
Валерий Петков с мая по июль 1986 года, в качестве заместителя командира роты радиационно-химической разведки работал в Чёрной зоне ЧАЭС.Редкое сочетание достоверности и художественности одновременно можно считать большой удачей автора.Эта книга о первых, самых трагических днях и неделях после катастрофы на Чернобыльской АЭС.О подвиге и предательстве, преступной халатности и благородном самопожертвовании, о верности и вероломстве, о любви и Боге.
Их имена и фамилии переведены с кириллицы на латиницу по правилам транскрипции этой страны. Но уже нет отчества, хотя Отечество, которое рядом, греет душу воспоминаниями и навевает грусть нереальностью возвращения. И когда приходят они к чиновникам, первое, что у них спрашивают, персональный код.Цифры с датой рождения, номером в реестре с ними навсегда, незримой татуировкой на левом запястье.Таковы правила страны, в которой оказались они по разным причинам. Их много, стариков.Дети разъехались в благополучные страны и уже вряд ли вернутся, потому что там родились внуки этих стариков.
Роман «Старая ветошь» и повесть «Веничек» объединены общей темой: серая, невзрачная жизнь, череда неприметных дней и заботы о хлебе насущном, однажды прерываются светлым поступком, и тогда человек возвышается над суетой открывается с неожиданной стороны, проявляет лучшие качества.И ещё: если всерьёз думать о любви, обязательно придёшь к Богу.Пожалуй, на сегодня это самая грустная книга Валерий Петкова.
Москва. Машинист метрополитена возвращается домой после смены, как обычный пассажир. В вагоне происходит неожиданная встреча, которая круто изменит жизнь главного героя и многих людей.Читателя ждут головокружительные приключения и неожиданные повороты захватывающего сюжета.
Однажды приходим в этот мир. На всю жизнь нам завязывают пуповину и помогают войти в новое измерение. И мы не вольны в самом этом факте, выборе родителей, времени, места, страны своего рождения.Мы такие все разные. У каждого своя дорога, но нас объединяет одно важное обстоятельство – все мы родом из детства. И, жизнь такая короткая, что детство не успевает по-настоящему закончиться. И да пребудет подольше нас – детство, удивительная пора душевной чистоты и радостного любопытства, пока мы есть на этой Планете.
Мы накапливаем жизненный опыт, и – однажды, с удивлением задаём себе многочисленные вопросы: почему случилось именно так, а не иначе? Как получилось, что не успели расспросить самых близких людей о событиях, сформировавших нас, повлиявших на всю дальнейшую жизнь – пока они были рядом и ушли в мир иной? И вместе с утратой, этих людей, какие-то ячейки памяти оказались стёртыми, а какие-то утеряны, невосполнимо и уже ничего с этим не поделать.Горькое разочарование.Не вернуть вспять реку Времени.Может быть, есть некий – «Код возврата» и можно его найти?
1941 год. Амстердам оккупирован нацистами. Профессор Йозеф Хельд понимает, что теперь его родной город во власти разрушительной, уничтожающей все на своем пути силы, которая не знает ни жалости, ни сострадания. И, казалось бы, Хельду ничего не остается, кроме как покорится новому режиму, переступив через себя. Сделать так, как поступает большинство, – молчаливо смириться со своей участью. Но столкнувшись с нацистским произволом, Хельд больше не может закрывать глаза. Один из его студентов, Майкл Блюм, вызвал интерес гестапо.
Что между ними общего? На первый взгляд ничего. Средневековую принцессу куда-то зачем-то везут, она оказывается в совсем ином мире, в Италии эпохи Возрождения и там встречается с… В середине XVIII века умница-вдова умело и со вкусом ведет дела издательского дома во французском провинциальном городке. Все у нее идет по хорошо продуманному плану и вдруг… Поляк-филолог, родившийся в Лондоне в конце XIX века, смотрит из окон своей римской квартиры на Авентинский холм и о чем-то мечтает. Потом с риском для жизни спускается с лестницы, выходит на улицу и тут… Три персонажа, три истории, три эпохи, разные страны; три стиля жизни, мыслей, чувств; три модуса повествования, свойственные этим странам и тем временам.
Герои романа выросли в провинции. Сегодня они — москвичи, утвердившиеся в многослойной жизни столицы. Дружбу их питает не только память о речке детства, об аллеях старинного городского сада в те времена, когда носили они брюки-клеш и парусиновые туфли обновляли зубной пастой, когда нервно готовились к конкурсам в московские вузы. Те конкурсы давно позади, сейчас друзья проходят изо дня в день гораздо более трудный конкурс. Напряженная деловая жизнь Москвы с ее индустриальной организацией труда, с ее духовными ценностями постоянно испытывает профессиональную ответственность героев, их гражданственность, которая невозможна без развитой человечности.
«А все так и сложилось — как нарочно, будто подстроил кто. И жена Арсению досталась такая, что только держись. Что называется — черт подсунул. Арсений про Васену Власьевну так и говорил: нечистый сосватал. Другой бы давно сбежал куда глаза глядят, а Арсений ничего, вроде бы даже приладился как-то».
В этой книге собраны небольшие лирические рассказы. «Ещё в раннем детстве, в деревенском моём детстве, я поняла, что можно разговаривать с деревьями, перекликаться с птицами, говорить с облаками. В самые тяжёлые минуты жизни уходила я к ним, к тому неживому, что было для меня самым живым. И теперь, когда душа моя выжжена, только к небу, деревьям и цветам могу обращаться я на равных — они поймут». Книга издана при поддержке Министерства культуры РФ и Московского союза литераторов.
Жестокая и смешная сказка с множеством натуралистичных сцен насилия. Читается за 20-30 минут. Прекрасно подойдет для странного летнего вечера. «Жук, что ел жуков» – это макросъемка мира, что скрыт от нас в траве и листве. Здесь зарождаются и гибнут народы, кипят войны и революции, а один человеческий день составляет целую эпоху. Вместе с Жуком и Клещом вы отправитесь в опасное путешествие с не менее опасными последствиями.