Бедняков не убивают… - [4]

Да и не был он похож на тех, кого убивают. Лицо не такое, вот в чем загвоздка! Это-то и озадачивало. А вся обстановка? Эта квартира, жена, пятеро детей, муж в нижнем белье, «ф-р-р-ф-р-р», с каким пролетела пуля…

Верх такси был откинут, и Мегрэ курил свою трубку, время от времени пожимая плечами. В какое-то мгновение мысли его обратились к мадам Мегрэ. «Бедняжка!» – скажет она и при этом непременно вздохнет. Когда умирает мужчина, женщина всегда сочувствует женщине.

– Нет, номера я не знаю… Да, улица Сантье… «Куврэр и Бельшас»… Наверно, что-нибудь солидное. Этакий почтенный торговый дом, рождения тысяча восемьсот какого-нибудь года…

Он не понимал, и это злило его. Злило потому, что он не терпел непонятного… Улица Сантье была забита людьми и машинами. Притормозив, шофер заговорил с прохожим, чтобы узнать об адресе, и в эту минуту Мегрэ увидел на фасаде одного из домов выведенные красивыми золотыми буквами слова: «Куврэр и Бельшас».

– Подождите меня. Я недолго.

Собственно, он не знал, надолго ли, но жара совсем разморила его. Да и как было не разморить, когда почти все его товарищи по работе и даже все инспектора были в отпуске и когда сегодня с утра он рассчитывал поблаженствовать на досуге у себя в кабинете!

Второй этаж. Анфилада темных комнат, чем-то напоминающих ризницу.

– Могу я видеть мосье Куврэра?

– По личному делу?

– По сугубо личному.

– Весьма сожалею. Мосье Куврэр умер пять лет назад.

– А мосье Бельшас?

– Мосье Бельшас уехал в Нормандию. Если угодно, вы можете поговорить с мосье Мовром.

– Кто это?

– Доверенное лицо фирмы Он сейчас в банке, но скоро вернется…

– Скажите, а мосье Трамбле здесь?

Недоумение:

– Простите, как вы сказали?

– Мосье Трамбле… Морис Трамбле…

– Я такого не знаю.

– Ваш кассир…

– Нашего кассира зовут Мажин, Гастон Мажин…

«Вот так история с географией! – подумал Мегрэ. Положительно, его так и преследовали сегодня трафаретные фразы.

– Вы будете ожидать мосье Мовра?

– Да, придется.

Сидеть и нюхать приторный запах галантереи и картонных коробок. К счастью, это продолжалось не слишком долго. Мосье Мовр оказался шестидесятилетним господином, одетым с головы до ног во все черное.

– Вы хотели поговорить со мной?

– Мегрэ, комиссар сыскной полиции…

Если слова эти имели целью произвести впечатление, то Мегрэ ошибся.

– Чему я обязан честью…

– Если не ошибаюсь, у вас работает кассиром некий Трамбле?

– Работал… Довольно давно… Погодите… Это было в тот год, когда мы модернизировали наше отделение в Камбре. Да… Семь лет назад… Даже немного больше, потому что он ушел от нас в середине весны… – Мосье Мовр поправил пенсне: – Словом, мосье Трамбле не служит у нас уже семь лет.

– С тех пор вы его больше не видели?

– Лично я – нет.

– Вы были им довольны как служащим?

– Безусловно… Я знал его очень хорошо, потому что он поступил сюда всего лишь на несколько лет позже меня… Это был человек в высшей степени добросовестный и пунктуальный… Ушел он от нас, насколько мне помнится, по какой-то очень уважительной причине, с соблюдением всех формальностей… Ну да, по семейным обстоятельствам. Он написал в заявлении, что собирается обосноваться у себя на родине: в Оверни, кажется, или в Кантале, сейчас уже не помню…

– Касса у него всегда была в порядке?

Мосье Мовр даже слегка подался назад, точно ему нанесли личное оскорбление.

– Простите, у нас таких вещей не бывает.

– А вам никогда не приходилось слышать, будто у мосье Трамбле есть любовница или что он предается какому-нибудь пороку?

– Нет, мосье. Никогда. И я убежден, что с ним этого не могло быть.

Коротко и ясно. И если Мегрэ не желает понимать, что он заходит слишком далеко даже для комиссара сыскной полиции… Однако Мегрэ не сдавался:

– Странно… Дело в том, что в течение семи лет, до вчерашнего дня включительно, мосье Трамбле каждое утро уходил из дому и отправлялся на работу к вам в контору и каждый месяц приносил жене жалованье.

– Прошу прощения, но этого не может быть.

Ему недвусмысленно указывали на дверь.

– Значит, это был образцовый служащий?

– Отличный служащий.

– И в его поведении не было ничего…

– Нет, мосье, ничего. Прошу извинить, но меня ожидают два оптовых покупателя из провинции, и…

Уф! Ну и духотища! Почти как в комнатках на улице Де-Дам. Приятно было очутиться снова на воздухе, снова увидеть свое такси, шофера, уже успевшего выпить в соседнем бистро стаканчик минеральной воды и теперь вытиравшего усы.

– Куда прикажете, мосье Мегрэ? – Все шоферы знали его, и это как-никак тоже было приятно.

– На улицу Де-Дам, старина…

Так-так, значит, семь лет подряд этот самый Морис Трамбле уходил в положенное время из дому и отправлялся к себе на работу, и семь лет подряд…

– Остановишься где-нибудь по дороге, я заскочу выпить у стойки…

Перед встречей с мадам Трамбле и господами из прокуратуры, которые, должно быть, уже толкутся в квартирке на улице Де-Дам.

«Бедняков…»

Только таким ли уж он был бедняком, вот в чем вопрос.

II. Убийца с больной печенью и любитель канареек

Что с тобой, Мегрэ? Ты не спишь?

Было, наверно, около трех часов ночи, а Мегрэ все еще продолжал ворочаться с боку на бок в своей постели, весь в испарине, хотя открыты были оба окна спальни, выходивших на бульвар Ришар Ленуар. Несколько раз он уже начинал засыпать, но едва только дыхание жены рядом с ним становилось глубоким и ровным, как он снова, против собственной воли, принимался думать опять и опять об этом Трамбле, о своем бедняке, как он теперь про себя называл его.