Бедняга Смоллбон - [30]

– Значит, Джон Коу здесь не при чем.

– Похоже на то, – осторожно согласился Хейзелридж. – Вы уже проверили этот список?

– Не совсем. Коу говорит, что касается мужчин, тут все сходится.

– Значит, Коу так утверждает?

Инспектор задумчиво разглядывал восемь фамилий, восстанавливая в памяти облик каждой пары.

– Но если исходить из того, – начал Боун, – что убийство было совершено в субботу утром, значит ли это, что в нем участвовали двое?

– Не обязательно. До известной степени это зависит от того, как тут все организовано в субботу. Позовите вашего… как там его зовут?

– Джона Коу?

– Да, мы его спросим. Пожалуй, это может нам помочь.

– Значит, его невиновность вы считаете доказанной?

– Вовсе нет, – рассмеялся инспектор. – Я только хочу задать ему несколько вопросов. Если он скажет правду, мы будем знать, что нам нужно. А если нет – это тоже будет довольно интересно, вам не кажется?

Джон Коу был свидетелем явно незаинтересованным. Заявил прямо:

– Понятия не имею, как поступают остальные. Когда дежурю я, прихожу около половины одиннадцатого. Сержант Коккерил приходит первым, открывает, принимает утреннюю почту и разбирает её. Мой приход, или приход секретарши, – в зависимости, кто придет первым, – служит для сержанта сигналом к уходу. Не знаю, когда он возвращается, чтобы все закрыть, поскольку меня к этому времени здесь никогда уже не бывает. Полагаю, что приходит около половины первого, а может быть и в час.

– А когда уходите вы?

– Все зависит от того, какие у меня планы, – откровенно ответил Джон. – Случалось, уходил и в половине двенадцатого. Но обычно – позднее. Скажем так, в полдень.

– А секретарша уходит вместе с вами, или позднее?

– Как правило вместе со мной, скорее чуть раньше. Обычно ей просто нечего тут делать. Принимает случайные телефонограммы, да иногда напечатает пару писем. А нам, тем кто дежурит в субботу, положено прочесть всю почту и решить, что может оказаться действительно срочным. Что касается меня, по большей части я решаю, что можно подождать до понедельника.

– Так, и что мы в результате имеем? – спросил Хейзелридж, когда за Джоном Коу закрылись двери.

– Похоже, – осторожно начал Боун, – что эта ситуация удобна для мужчин, но довольно рискованна для женщин. Так, например, Бёрли вполне мог пригласить Смоллбона часов на двенадцать. Без четверти сказал бы секретарше, что ей уже нечего делать и может идти домой – что та и сделала бы с радостью. А он получил бы не меньше получаса – а то и час – абсолютной безопасности, прежде чем вернулся бы сержант Коккерил!

– Да, это вполне правдоподобно. Или, желая полностью избегнуть подозрений, мог бы уйти вместе с секретаршей – и незаметно вернуться, как только та скроется из виду.

– Но если бы убийство планировала одна из секретарш, – вслух рассуждал Боун, – это было бы куда рискованней. Пришлось бы рассчитывать на то, что мужчина-напарник вскоре удалится и торопливо вернуться сразу после его ухода. И кроме того, как заманить Смоллбона в контору именно в нужный час?

– Ну, это нетрудно, – возразил Хейзелридж. – Достаточно было позвонить ему от имени любого из партнеров. Ну, например: «Мистер Бёрли хочет встретиться с вами. Не могли бы вы зайти к нему в контору в субботу в двенадцать часов?» Конечно, нужно было считаться с риском, что Смоллбон пожелает проверить, в чем дело.

Хейзелридж сделал в кресле несколько сверхплановых оборотов. Да, великолепное кресло.

– Но кое-что мы все же узнали, – сказал он наконец. – Не знаю, заметили вы, но кажется мне, это объясняет курьезный способ, которым была спрятано тело. До этого выбор ящика с документами казался мне странным, поскольку рано или поздно там тело все равно нашли бы. Но с этой точки зрения выбор был удачен, поскольку, если я верно понял, наследством Ишабода Стокса занимался исключительно сам Абель Хорниман, а раз он был болен, вероятность, что кто-нибудь откроет ящик, была минимальной. Теперь мы видим, что убийце прежде всего нужно было, чтобы тело не обнаружили слишком быстро, чтобы оно было укрыто так долго, что невозможно станет точно узнать, в какую из суббот это произошло.

III

– Простите, инспектор.

– Прошу, входите.

– Вы хотели, чтобы я немедленно сообщил, если что-то найду.

– Конечно.

– Но это мелочь.

Хофман держал в руке две открытки.

– Я их нашел среди бумаг Абеля Хорнимана.

Хейзелридж прочитал первую.

«Милый мистер Хорниман, я Вам пишу, чтобы поблагодарить за чек на 15 (прописью: пятнадцать) фунтов, который получила сегодня и который оказался весьма кстати. Еще раз благодарю Вас за Вашу большую любезность и надеюсь, что Вы здоровы. Ада Гроот.»

Вторая открытка была подобного содержания и подписана была «Кларисса Холдинг.»

– И что в них особенного?

– Три обстоятельства, – каким-то странным тоном произнес Хофман. Во-первых, не могу нигде найти документов, где бы упоминались имена Гроот или Холдинг. А при здешней системе найти любого клиента проблемы не составляет. Во-вторых, нигде в книгах нет записей, что такие суммы были когда-нибудь выплачены. В-третьих – взгляните на дату. 27 марта. И на открытке стоит: «Чек, который я получила сегодня». Значит, чек был выслан 26 марта.