Бедная Настя. Книга 8. Воскресение - [8]

Какое-то время они вспоминали недавние события, разгоревшиеся вокруг похищения Вифлеемской звезды, потом Титов осведомился о ее службе при дворе, проявив при этом замечательную осведомленность, и, лишь еще раз сделав круг словесных реверансов в сторону своей гостьи, спросил, по какому вопросу баронесса решила обратиться к нему, а, узнав, в чем дело, тотчас же вызвал звонком помощника и велел ему выяснить, сможет ли сейчас принять Анну его коллега по департаменту.

— В ведении полковника — все иностранные лица, приезжающие в страну для осуществления научной деятельности, — пояснил Титов, — уверен, Сергей Игнатьевич окажет вам всемерное содействие в этом вопросе.

Однако вопрос, заданный Анной, коллегу Титова не только не удивил, а насторожил. Она не увидела этого на лице полковника Велехова — гладко выбритом и непроницаемом, не услышала в интонациях голоса — ровного и бесцветного, но каким-то шестым чувством поняла — что-то случилось, и от того серьезно встревожилась. А когда чиновник осторожно принялся расспрашивать ее о подробностях полученной ею информации — когда, при каких обстоятельствах и из чьих рук, — Анна не просто укрепилась во мнении, что здесь не все чисто, а уверилась, что обратилась точно и пришла по адресу. И, тем не менее, заинтересованно расспросив Анну и получив ответы на все свои вопросы, полковник развел руками — это какое-то недоразумение, и вряд ли мы способны вам помочь. Никакого Ван Хельсинга среди иностранцев, пересекавших российскую границу за последние несколько лет, зарегистрировано не было, сказал Анне полковник, даже не потрудившись хотя бы для видимости свериться с официальными документами. Нет, он просто объявил — такой фигуры в природе не существует, а что касается присланных ей фрагментов из дневника, то вряд ли их можно считать сколько-нибудь серьезным доказательством.

— Подозреваю, что господин Санников, будучи известным литератором, работал над созданием нового романа, — успокаивающе улыбнулся Анне полковник Велехов, — в будущем, уверен, он займет достойное место в нашей литературной табели о рангах. И сюжет, который вы мне поведали, представляется интересным своевременностью — мы все так устали от военных сводок, что авантюрная повесть о приключениях пропавшей в тайге, почти в джунглях, экспедиции может отвлечь читателей от обсуждения ужасов сражений и созерцания наших военных неудач.

— Вы полагаете, Сергей Игнатьевич, что за написание авантюрного романа убивают? — с неподдельной наивностью спросила Анна.

— Вполне возможно, господин литератор стал жертвой разбойного нападения, — пожал плечами чиновник и сочувственно спросил. — Разве положение господина Санникова совсем уже плохо?

— По крайней мере, так мне сообщили из уездной больницы, где сейчас и находится Павел Васильевич, — не удержалась от нотки упрека Анна.

— Вот видите, господин Санников не одинок — он в руках наших славных эскулапов, — снова добродушно улыбнулся ее собеседник. — Полагаю, вам следует хорошенько отдохнуть и дождаться возвращения, как вашего подопечного, так и вашей сестры. Уверен, в самое ближайшее время все разрешится, и вы поймете, что волновались напрасно…

Однако посещение высокого кабинета не только не вразумило и не успокоило Анну, а, наоборот, заставило принять немедленное решение, и она, в тот же день появившись во дворце, поведала странную историю исчезновения Сони ее высочеству и умолила Марию отпустить ее на поиски пропавшей сестры. Мария не только приняла близко к сердцу рассказ Анны, но и добилась от Александра бумаги из канцелярии, которая указывала станционным смотрителям содействовать перемещениям ее обладателя, а уездным чиновникам — оказывать всемерную помощь, ибо все, что делает податель сего документа, делается им во славу и на благо государства.

Самым сложным оказалось убедить детей, что этот отъезд — ненадолго, но здесь Анне, как всегда пришли на помощь Татьяна с Никитой, забрав всех с собою в Двугорское. Никита, правда, хотел ехать с Анной, но она отказалась — там, в Каменногорске ее ждал Санников, а лучшего провожатого и попутчика стоит ли желать? Варвара тоже сердилась, говорила — может, стоит написать князю Репнину, пусть он вернется и поедет вместе с ней. Ох, и умная же ты, Варвара, улыбалась Анна, обнимая старую няньку на прощание. И младенцу видна твоя военная хитрость — дождаться суженого, чтобы потом еще больше сблизиться с ним за время поисков! Нет, не получится твое сватовство — князь далеко, а Соня в опасности — здесь и сейчас. И Анне надо торопиться ей на выручку.

Ночь перед отъездом выдалась бессонная. С одной стороны, Анна измучилась думами о детях, опять переживающих отъезд матери, с другой — кто еще, кроме нее способен был защитить сестру от опасности, в которую она попала. И, наконец, существенным представлялось Анне еще одно важное соображение — она уезжала из Петербурга, не дождавшись письма от Михаила и не чувствуя за собою в том никакой вины: менее всего она желала бы сейчас получить от него весточку или, что еще хуже, встретиться с ним. Анна не исключала и того, что Репнин, получив ее согласие, мог решиться приехать за нею немедленно или назначить дату ее приезда к нему. Но Анна ничего не хотела решать — она была еще не готова к тем переменам, что могло внести в ее жизнь предложение Репнина. И потому отъезд был скорее похож на бегство, и лишь одна Варвара, кажется, о том догадалась.