Бедная Марта - [20]

Марта перевернула фотографию, и действительно, там обнаружился маленький синий штампик, который, на ее взгляд, с таким же успехом мог быть написан на китайском. Она в душе выругала себя за то, что не выучилась читать, когда была еще ребенком и жила в Ирландии. Правда, у нее почти не было возможности ходить в школу. Не только потому, что до школы было очень и очень далеко, но еще и потому, что всегда находились более важные дела дома или на ферме, и учеба отступала на второй план по сравнению с необходимостью работать. Потом ей читал Карло, до того, как отгородился от окружающего мира, потом эстафету приняли Джойс и Джо.

Кейт вынула из сумочки красную тетрадку. Судя по адресу, фотограф жил в Ланкастере, сказала она, переписывая его данные в тетрадь.

— Вы можете поехать туда и повидаться с Джо, — заметила девушка. — Это ведь совсем недалеко.

Марта уже и сама подумала об этом, но отказалась от этой идеи.

— Наверное, я никогда не смогу оставить детей одних. — Кроме того, не исключено, что она станет единственной матерью, приехавшей навестить своего сына, и Джо будет смущен. — Сколько будут стоить дополнительные фотографии? — поинтересовалась она.

— Вам они не будут стоить ничего. — Кейт отмахнулась с великолепной небрежностью. — Это ведь моя идея, так что я не должна рассчитывать, что вы заплатите за фотографии, верно? — Девушка закусила губу и опустилась на стул. Сейчас она напоминала воздушный шарик, из которого выпустили воздух. — Ох, Марта, простите меня, — жалобно пролепетала она. — Я ужасно надоедливая особа. Я все время лезу не в свое дело. Моя мать говорит, что я веду себя, как большой начальник, пытаясь распоряжаться жизнью окружающих. Она говорит, что я подавляю людей и за это они терпеть меня не могут. А вы можете меня терпеть, Марта?

— Конечно, могу, — рассмеялась Марта. Девушка была открытой и честной и всего лишь хотела помочь ей. — Не знаю, что бы я делала без вас последние несколько недель. Уверена, что дети будут в восторге, имея при себе фотографию брата в военной форме.

— Отлично. — На лице Кейт отразилось облегчение. — Но обещайте, что сразу же скажете мне, если я стану слишком навязчивой, и я тут же оставлю вас в покое.

Марта совсем не возражала бы, если бы кто-нибудь взял на себя труд управлять ее жизнью, но Кейт, очевидно, имела в виду лишь то, что она будет говорить ей, как и что делать, а не действительно делать что-либо вместо нее.

— Непременно, — пообещала она.

— Когда я получу фотографии, что мне с ними делать — отправить вам по почте или мы с вами встретимся и я передам их вам из рук в руки?

— Знаете, я предпочла бы встретиться с вами. Мне очень нравится… то есть я хочу сказать… — Марта растерялась и не могла найти нужных слов. — Это очень здорово, что мы встречаемся, и пьем кофе, и… едим пирожные, и все такое, — запинаясь, закончила она. Марта надеялась, что когда-нибудь она разбогатеет настолько, что сама сможет угостить Кейт кофе с тортом.

— Мне очень приятно это слышать, Марта. — Глаза У Кейт заблестели. — Потому что мне тоже это нравится. Вот что я сделаю, — с жаром продолжала она, — я пошлю вам открытку, на которой напишу слово «Джо». Вы будете знать, что это означает — фотографии пришли, и тогда на следующий день мы встретимся на нашем месте.

С этими словами Кейт, по своему обыкновению, резво вскочила на ноги — Марта ничуть не удивилась бы, если бы в один прекрасный день девушка пробила головой крышу.

— Мне пора идти, — выпалила Кейт. — Я пообещала купить туалетной бумаги для Сисси Робертс, которая сидит рядом со мной. Бедняжка весь день неважно себя чувствует. Думаю, во всем виновата жара.

Хотя было только начало июня, но духота стояла совершенно невыносимая и необычная для этого времени года. Совсем как в июле или августе, говорили горожане, вытирая пот со лба.

— Это же бабье лето, — заявила одна женщина на работе, но другая поправила ее, сказав, что бабье лето наступает в сентябре.

Фабрика «Паруса и мешки Акермана» располагалась в тупике, отходящем от Бэксил-стрит, что неподалеку от реки. Мистера Акерсона, даже если он и существовал, никто никогда не видел, равно как и парусов, которые, скорее всего, шили на заброшенном ныне чердаке в те дни, когда парусники бороздили просторы морей и океанов, включая Атлантический.

Сейчас фабрикой управлял иностранец. Никто не знал ни откуда он взялся, ни как его зовут. Это был мужчина высокого роста лет пятидесяти, а цвет его лица нельзя было назвать ни смуглым, ни светлым. Угольно-черные усы тянулись до самых ушей, переходя в бакенбарды. Манеры у него были резкие и отрывистые, граничащие с грубостью. Все величали его Мистер, даже жена, которая командовала работницами и умела шить мешки не хуже любой из них. Сама она была чернокожей. Ее звали Жакетта. Она рассказывала всем и каждому, что ее дедушка — африканский раб.

Однажды, когда на улице было особенно жарко, Марта пришла на фабрику и обнаружила, что никто из женщин не работает. Все они окружили Жакетту, которая сидела перед какой-то сложной машиной, двигая ногами взад и вперед, как будто ехала на велосипеде. При этом механическая штука, чем бы она ни была на самом деле, издавала резкие пронзительные звуки.