Лиза переоделась в старое удобное платье, надела куртку, застегнулась на все пуговицы, подняла воротник. Да, у него чистый, приятный голос, ему нужно петь, нужно учиться. Она, Лиза, может поговорить о нем хоть с директором своего училища. Способным людям надо помогать, и хоть чем-нибудь, но она Саше поможет. А все остальное ее не касается. Да, все остальное ее не касается,
Лиза занавесила окно и вышла. Вечер был ветреный и сырой, трап намок, панель вдоль дороги почернела. Ветер смахивал дождинки с листьев деревьев, дождинки летели в лицо. Пусть, она и вправду бедная…
Дойдя до конца панели, Лиза повернула, пошла назад. Теперь ветер дул в спину. Холодно было. Грустно и холодно.
На берегу у начала трапа, облокотившись на перила, стоял кто-то. Лиза испуганно остановилась. Кто-то стоял и курил — огонек краснел.
Лиза поздно остановилась, — ее, конечно, заметили. Увидев, что она струсила, тот на трапе негромко, но чисто пропел:
По деревне идетё,
Играете и поетё.
Мое сердце раздражаете
И спать не даетё.
Лиза медленно приближалась к трапу. Сердце билось так же, как ночью, когда она входила в реку.
— Я приехал, — сказал Саша.
Лиза ничего не видела из-за вдруг навернувшихся крупных слез. Когда слезы скатились, она выпрямилась, подняла подбородок и спокойно спросила:
— Повидался с девушкой?
— С какой?
— С этой. — Она кивнула на его руку с блестевшим колечком.
Саша повернул руку к свету, оценивающе рассматривая тускло блестевший ободок и вспыхнувшую вишенку, потом, покрутив, снял с пальца колечко и протянул на ладони:
— На, бери. Сам делал.
Вишенка лежала на Сашиной ладони, широкой и крепкой, как у настоящего плотника, и, странно, колечко начинало ей нравиться. Она взяла его и примерила на свой пальчик, на другой, на третий — колечко ни на одном не держалось, и она вернула его Саше.
— Репетиция завтра будет? — спросил он.
— Да.
— Во сколько?
— В десять.
— Я убавлю его и принесу.
— И я буду твоей чувихой?
— Да.
— У тебя куртка новая… — сказала Лиза.
— Нравится?
— Да.
Саша опустил глаза.
— Знаешь… я целоваться не умею.
— Я тоже, — прошептала Лиза.
Они потянулись друг к другу, прижались щеками и стояли так молча, обнявшись.
— Тебе пора спать, — прошептал Саша. — Иди. Я еще тут покурю.
— Нет, ты тоже иди домой. Ты же целый день плыл.
— Я думал: встретишь или не встретишь?
— А я думала: встречать или не встречать?
— Теперь мы встретились…
— Да…
* * *
Лежа под одеялом и слушая, как за стенами с тихим шорохом ходила вода, Лиза думала о Саше. Думать о нем, вспоминать его щеку, его сухие царапающие губы, его мягкие волосы было так же ново и страшновато, как плыть в темноте.
Она знала, что Саша сейчас тоже о ней думает. Незаметно уснув, она увидела себя и его, плывущих ночью к сверкающей огромной луне.
Рисунок Натальи Кошельковой
