Becoming. Моя история - [56]

, а потом поняла, что хочет уйти. Она перешла в мэрию в основном потому, что ее вдохновил Гарольд Вашингтон, первый афроамериканец, избранный мэром Чикаго в 1983 году, когда я училась в колледже. Вашингтон был энергичным словоохотливым политиком. Мои родители любили его за то, как он сдабривал народную речь цитатами из Шекспира, и за знаменитый пыл, с которым он набивал рот жареной курицей на общественных мероприятиях в Саутсайде. Но больше всего за его отвращение к укоренившемуся механизму демократической партии, давно управлявшему Чикаго, – этот механизм предоставлял выгодные муниципальные контракты политическим донорам и удерживал чернокожих на службе партии, не позволяя им при этом выдвигаться на высокие выборные должности.

Вашингтон построил предвыборную кампанию на реформировании политической системы города и благоустройстве бедных районов и оказался на волосок от того, чтобы проиграть выборы. У него был дерзкий стиль и решительный характер. Он мог выпотрошить любого противника своим красноречием и умом. Черный остроумный супергерой, он регулярно и бесстрашно вступал в схватки с членами городского совета, в основном белыми из старой гвардии, и считался живой легендой, особенно среди чернокожих горожан, которые видели в его лидерстве пылающий дух прогрессивизма. Его видение вдохновило и Барака, когда он приехал в Чикаго в 1985 году работать общественным организатором.

Валери тоже вдохновил именно Вашингтон. В 1987 году, в начале его второго срока, она присоединилась к нему. Ей было 30 лет, она растила маленькую дочь, и скоро предстоял развод – крайне неподходящее время для уменьшения дохода, которое неизбежно влечет за собой уход из шикарной юридической фирмы в городское правительство. И через несколько месяцев после начала ее работы произошла трагедия: у Гарольда Вашингтона случился сердечный приступ, мэр умер за своим столом спустя полчаса после выступления на пресс-конференции по жилью для малоимущих. Городской совет назначил на место Вашингтона чернокожего олдермена, но тот прослужил недолго. И затем избиратели проголосовали за Ричарда М. Дейли, сына предыдущего мэра, Ричарда Дж. Дейли, который считался крестным отцом знаменитого чикагского кумовства, – что многие афроамериканцы расценили как быстрое и деморализующее возвращение к старым порядкам.

Хотя у Валери были некоторые сомнения относительно новой администрации, она решила остаться в мэрии, переехав из юридического отдела прямо в кабинет мэра Дейли. Она была рада оказаться там – в большей степени из-за контраста. По ее рассказам, она восприняла свой переход от корпоративного права к государственному управлению как облегчение, как энергичный прыжок из суперухоженной нереальности высококлассного права, которое обычно практикуют на верхних этажах небоскребов, в реальный – очень реальный – мир.

Мэрия и управление округа Чикаго расположены в серой гранитной одиннадцатиэтажке с плоской крышей, занимающей целый квартал между улицами Кларк и Ласалл, к северу от центра города. По сравнению с окружающими ее высокими офисными зданиями мэрию можно назвать приземистой, но не лишенной величия, с ее высокими коринфскими колоннами и огромными гулкими вестибюлями, отделанными мрамором. Управление округа занимает восточную часть здания, мэрия – западную. В мэрии работают мэр и члены городского совета, а также городской секретарь. Мэрия, как я узнала, придя на собеседование к Валери в душный летний лень, была одновременно тревожно и обнадеживающе переполнена людьми.

Пары, вступающие в брак, и автовладельцы, регистрирующие машины. Горожане, подающие жалобы на выбоины, на домовладельцев, на канализационные трубы и все остальное, что, по их мнению, нуждалось в улучшении. Дети в колясках и старушки в инвалидных креслах. Журналисты, лоббисты, а также бездомные, спасающиеся от жары. На тротуаре перед зданием группа активистов размахивала плакатами и выкрикивала проклятия – но я не могу вспомнить, по какому поводу. Я была ошеломлена и очарована странным контролируемым хаосом этого места. Мэрия принадлежала народу. Была в ней некая шумная, заманчивая непосредственность, которую я никогда не чувствовала в «Сидли».

Валери зарезервировала для меня в своем расписании всего двадцать минут, но наш разговор растянулся на полтора часа. Стройная светлокожая афроамериканка, одетая в прекрасно сшитый костюм, она говорила мягко и поразительно спокойно. Во взгляде ее карих глаз чувствовалась уверенность, а в речи – впечатляющее понимание того, как функционирует город. Ей нравилась ее работа, но Валери не пыталась притвориться, будто бюрократия не приносит головной боли. Что-то в Валери заставило меня мгновенно расслабиться. Много лет спустя она рассказывала мне, что, к ее удивлению, в тот день мне удалось перевести стандартный фокус собеседования с себя на нее: я, конечно, дала ей некоторую базовую информацию о себе, но все остальное время вела тщательный допрос, пытаясь понять все, что она думала и чувствовала по поводу своей работы и общения с мэром. Я проверяла, насколько эта служба подходит мне, точно так же, как она проверяла, насколько подхожу для нее я.