Becoming. Моя история - [55]

Все еще не зная, куда податься, я напечатала рекомендательные письма и разослала их по всему Чикаго. Я написала главам фондов и некоммерческих организаций, ориентированных на общины, а также в крупные городские вузы, обратившись конкретно к их юридическим отделам – не потому, что хотела работать юристом, а потому как полагала, будто они с большей вероятностью откликнутся на мое резюме. К счастью, несколько человек ответили, пригласив меня пообедать и прийти на встречу, даже если у них не было для меня работы. Всю весну и лето 1991 года я спрашивала совета у всех, кто, как мне казалось, мог его дать.

Смысл был не столько в том, чтобы найти новую работу, сколько в том, чтобы расширить представление о своих возможностях. Я понимала, следующий шаг не сделает себя сам, мои модные дипломы не приведут меня к любимой работе автоматически. Поиск профессии, в отличие от поиска работы, требует чуть больше, чем просмотр брошюры с летними стажировками. Мне нужно было как можно быстрее начать учиться новому. Поэтому я снова и снова ставила перед всеми знакомыми свою профессиональную дилемму, расспрашивая их о том, чем они занимаются и кого знают. Я всерьез настроилась узнать, какая работа доступна юристу, не желающему заниматься юридической практикой.

Однажды днем я пришла в офис дружелюбного, вдумчивого человека по имени Арт Сассман, юрисконсульта Чикагского университета. Оказалось, моя мама как-то около года работала у него секретаршей, записывая под диктовку и занимаясь документами юридического отдела. Это было во время моего второго года обучения в старшей школе, еще до того, как мама устроилась на работу в банк. Арт удивился, узнав, что я никогда не навещала ее на работе и до сих пор ни разу не заходила в готический кампус университета, хотя росла всего в нескольких милях от него.

Если честно, у меня не было причин посещать этот кампус. Моя школа не проводила там экскурсии. Если университет и устраивал открытые культурные мероприятия в моем детстве, то семья не знала о них. У нас не было друзей и даже знакомых из числа студентов или выпускников. Чикагский университет – элитный вуз, а для большинства моих знакомых «элитный» означал «не предназначенный для нас». Его серые каменные корпуса почти в буквальном смысле повернуты спиной к улице. Проезжая мимо, отец обычно закатывал глаза, когда стайки студентов перебегали Эллис-авеню на красный: и почему этих умников никто не научил правильно переходить дорогу?

Как и многие жители Саутсайда, моя семья придерживалась предвзятого взгляда на Чикагский университет, даже несмотря на то, что мама целый год счастливо там проработала. Когда нам с Крейгом пришло время выбирать колледж, мы и не подумали о поступлении в него. Принстон по какой-то странной причине показался более доступным.

Услышав все это, Арт не поверил своим ушам.

– Ты правда никогда здесь не была? – сказал он. – Никогда?

– Нет, ни разу.

Произнеся это вслух, я почувствовала странный прилив сил. До сих пор я об этом не задумывалась, но тогда мне пришло в голову, что из меня получилась бы отличная студентка Чикагского университета – если бы не столь большая разница между жителями двух частей города; если бы только я знала об этом университете больше, а он бы знал больше обо мне. Едва подумав об этом, я почувствовала внутренний укол, небольшой толчок к цели. Сочетание того, откуда я пришла, и того, кем я себя сделала, давало моему образу мыслей определенную перспективу. То, что я черная из Саутсайда, как я вдруг осознала, помогло мне распознать проблему, о существовании которой такой человек, как Арт Сассман, даже не подозревал.

Через несколько лет у меня будет возможность работать в университете и решать некоторые из этих общественных проблем напрямую, но сейчас Арт просто любезно предложил передать мое резюме дальше.

– Думаю, тебе стоит поговорить со Сьюзен Шер, – сказал он тогда, невольно запустив то, что по сей день кажется мне цепной реакцией вдохновения.

Сьюзен была лет на пятнадцать старше меня. Она работала партнером в крупной юридической компании, но в конце концов ушла из корпоративного мира – в точности как мечтала поступить я. Тем не менее она все еще трудилась юристом в чикагской мэрии. У Сьюзен были серо-голубые глаза, светлая викторианская кожа и смех с озорным фырканьем. Спокойная, уверенная в себе, хорошо образованная, Сьюзен стала моей подругой на всю жизнь.

– Я уже готова была взять тебя на работу, – сказала она мне, когда мы наконец встретились, – как вдруг ты заявила, что не хочешь быть юристом.

Вместо этого Сьюзен предложила, как сейчас кажется, судьбоносную встречу. Она направила меня и мое резюме к своей новой коллеге в мэрии – другому корпоративному юристу, спрыгнувшему с этого корабля в надежде устроиться на государственную службу. Последняя тоже была уроженкой Саутсайда, и ей предназначалось неоднократно менять курс моей жизни.

– Человек, с которым тебе действительно нужно встретиться, – сказала Сьюзен, – это Валери Джаррет.

Валери Джаррет недавно назначили заместителем главы администрации мэра Чикаго, и у нее были связи в городском афроамериканском сообществе. Как и Сьюзен, благодаря уму после окончания юрфака она устроилась на работу в фирму из разряда «голубых фишек»