Be More Chill [Расслабься] - [9]

– У-у-уф…

До чего же несправедливо ходить в одну школу с Катриной, Стефани и Хлоей. Если вас хоть сколько-нибудь интересуют девчонки, то эта троица с лихвой покроет все ваши потребности: Катрина – блондинка, Стефани – брюнетка, Хлоя – рыжая (крашеная). Первая одевается ярко и ультрамодно, вторая предпочитает готику с ошейниками, третья – стиль «рейв». Их обтягивающие наряды почти эфемерны: ничего не стоит представить, что девчонки голые. Эти три самые сексапильные штучки учатся в моем классе. Они поступили в школу вместе и с тех пор неразлучны. Это сила, с которой считаются, обсуждают и пытаются завоевать все крутейшие парни Мидлборо.

Нас с Майклом проходящая мимо троица вниманием не удостаивает. Опять же, мы с ним на полу.

– Тебе надо приударить за одной из них, чувак, – предлагает Майкл.

– Заткнись.

Обдумываю мысль.

– Считаешь, я мог бы?

– Ну конечно. Ты волен делать все, что хочешь. Кто из нас на бал собирается: ты или я?

Бал я как-то упустил из виду. Вчера вечером я рассуждал о нем чисто теоретически. Сегодня, при свете солнца и рядом с настоящими девчонками, танцы представляются чем-то ужасным. Танцор из меня тот еще. Я не осилил даже допотопных плясок, которым нас учили в пятом классе на уроках современного танца. Короче, не вышел из меня паук, ног не хватило.

– Я… но…

Из класса выходит Кристин. Наверное, общалась с мистером Гретчем или с какой-нибудь подружкой. Ее коленки прямо перед моим носом. Это самые великолепные ножки в мире, куда там ногам Крутой Троицы. Думаю о компьютерщиках, создающих сложные спецэффекты для кино. Если бы кому-то из них потребовалось изобразить, пиксель за пикселем, как отражается свет от девчоночьих ног, то лучшей модели они бы не нашли.

В моей голове борются две великие силы: страх и похоть. Когда им удается заключить перемирие, я говорю Майклу:

– Да, собираюсь.

– Правда, что ли? – Он встает.

– Ага. Ты не пойдешь?

– Именно в этом и заключается мой план.

– Тогда, может быть, подбросишь меня кое-куда после школы? Вернее, после репетиции. Хочу шмотки купить.

– Шмотки? Приятель, кого же ты собираешься пригласить на бал?

– Думаю, никого. Однако… – смотрю вслед удаляющейся Кристин, – я обязательно должен туда попасть.

12

На репетиции опять занимаю место рядом с Кристин. (За перекусом для мистера Рейеса ходила девчонка по имени Джессика, пока мы, мальчишки, расставляли на сцене стулья в неровный круг.) Зачем? Сам не знаю. Мое сердце наверняка будет навеки разбито, однако у меня хорошие рефлексы, и действую я инстинктивно.

Начинается читка. Моя рука придвигается к руке Кристин. Она так близко, что статическое электричество топорщит волоски на коже: мои темные притягиваются к ее светлым. Если мы сейчас вспотеем, то капельки пота сольются, образовав микроскопический Берингов пролив, и микробы с ее кожи переплывут на мою. Все, что мне теперь надо, – это произнести что-нибудь умное, что-нибудь такое, что заставит Кристин заговорить со мной. Например: «Прикинь, что я слышал о матушке Тупака». Или: «Лично мне Пикассо нравится больше Матисса». Нет, все это не то. Скорее, одна десятая одной сотой одной сто семидесятой того, что мне действительно требуется.

– Кристин, ты знаешь, что человечество давно не эволюционирует?

– Что? – Она оборачивается ко мне, на ее лице – досада пополам с изумлением.

Ничего, лиха беда начало.

– Я серьезно. – Кошусь на дремлющего мистера Рейеса. – По… «Дискавери» рассказывали. У нас… это… эволюционный застой.

Кристин переводит взгляд на листки с текстом, лежащие у нее на коленях:

– «Я лес кругом весь обошел, а человека не нашел, на чьих глазах мой царь желает цветочек этот испытать».

А, ну да. Сейчас ее реплика. Закончив, она поворачивается ко мне и произносит самые восхитительные слова на свете:

– Правда? Я тоже что-то об этом слышала.

– Неужели? – забывшись, восклицаю чуть ли не в голос.

– Разумеется, нет, Джереми. – Ее губы красиво изгибаются. – Только ты у нас можешь интересоваться подобными вещами. Но ты прав: идея любопытная.

По кругу летит заговорщицкий шепот. Кристин тычет меня в бок (к сожалению, карандашом, а не пальцем):

– Твоя реплика.

– Э-э-э… «Прекрасная, ты, верно, утомилась, так по лесу блуждая?»

– Поболтаем после репетиции, хорошо? – говорит Кристин.

Расплываюсь в такой широкой улыбке, что приходится мысленно одернуть самого себя. Широкая улыбка меня портит. Кристин проводит кончиком ручки по зубам. Вроде как случайно касаюсь рукой ее руки. Лед тронулся! Я знал, что смогу его растопить.

После репетиции мы с Кристин разговариваем. Она помогает мне убирать стулья, а я как можно точнее пересказываю ей все, что услышал от Майкла.

– …Вот потому-то и выходит, что у нас, у людей то есть, генетический застой.

– Обалдеть!

По ее виду не скажешь, что она думает на самом деле. Поджатые губы напоминают маленькую розовую сумочку, вполне под стать кенгуровой крысе или мыши-полевке.

– Ведь люди эволюционируют, чтобы стать умнее, правда?

– Кто знает… – разглагольствую я. – Женщины, естественно, выбирают богатых и достигших успеха, а эти качества не имеют ничего общего с умом.

Хе-хе.

– Неправда. – Кристин идет за своим рюкзаком и делает мне знак следовать за ней. – Те, кто добивается успеха, всегда умные.