Базельский мир - [65]

— Но это же опасно! Взрывы и все такое…

— Разумеется, я не собираюсь ничего взрывать в своем ателье. Я знаю одно место, далеко в горах, военные там время от времени взрывают что-то свое. Можно будет все устроить так, что никто ничего не заметит. Впрочем, простите, Владимир, я вам и так уже слишком много сказал. Надеюсь, что все это останется пока между нами. Когда придет время, обещаю вам, что вы будете первым журналистом, которому я расскажу о результатах своих исследований.

«Он мне обещает, — подумал я. Снова заныл отбитый бок. — Меня чуть не убили из-за твоих фантазий. Ну, подожди у меня».

— Спасибо за доверие, Даниэль! — прочувствовано произнес я. — Собственно, я пришел, чтобы сообщить вам кое-какую конфиденциальную информацию. Это звучит не менее фантастично, чем ваш концепт, но прошу отнестись к этому серьезно.

— Что случилось? — Шапиро насторожился.

— Поймите, для меня это все тоже стало полной неожиданностью. Я никак не мог предположить такого поворота. Да, наверное, никто на моем месте не мог бы такого предположить…

— В чем дело? — Шапиро побледнел.

— В общем, вас хотят похитить, — сказал я, понизив голос.

Шапиро отложил инструменты, подался вперед и произнес почти шепотом.

— Кто?

— Вы слышали что-нибудь про проект Сколково в России?

— Нет, — покачал головой Шапиро.

— Ну, это любимая игрушка русских лидеров, они хотят создать под Москвой российский вариант Кремниевой долины в Калифорнии, новейшие технологии и все такое. Но это все лишь витрина, пропаганда. Технологии будут разрабатывать в теневом Сколково. Сколково-2. Это так называемая «шарашка» (я произнес это слово по-русски). Вы читали у Солженицына, как при Сталине, лучших ученых и инженеров арестовывали и заставляли работать в специальных тюрьмах? Теперь затевается то же самое, только в глобальных масштабах. Лучших ученых и инженеров будут заманивать в Сколково 2 против их воли. Кого-то шантажом, кого-то будут похищать. Вы у них в списке.

— Я? — ужаснулся Шапиро. — Но почему я?

— Вы им идеально подходите. Вы не очень известный, из-за вас не будут поднимать большого шума, а главное — вы гениальный механик. Программистов, компьютерщиков сейчас везде полно. А хороших механиков почти не осталось. Вы в тройке лучших часовщиков Швейцарии, но похитить, например, Франсуа-Поля Журна у них не получится, он слишком заметен, а вы…

— Вы знаете, да, — Шапиро зашевелил губами, — последнее время я заметил, что за мной следят. Какие-то странные люди, похожие на русских…

«Николай со товарищи», — догадался я.

— Мой бог, неужели такое возможно? — всплеснул руками Шапиро. — В наше время, в этой стране!

— Увы, возможно все, — скорбно и совершенно искренне произнес я. — Я сам по глупости и наивности позволил втянуть себя в эти игры, а заодно и вас… Теперь надо выбираться.

— Но как?!

— Если за вами пока еще только следят, это хорошо. Значит, окончательного решения относительно вас пока еще нет. Иначе мы бы с вами сейчас не разговаривали. Возможно, они ждут приказа. Поэтому нельзя терять времени. Думаю, вам нужно просто исчезнуть, уехать из страны, затаиться на два-три месяца. Сообщите родным, что собираетесь медитировать над очередными часами и исчезайте. Но только, пожалуйста, ничем, кроме медитаций, не занимайтесь, никаких контактов, никаких встреч, никаких телефонных звонков.

— А что изменится через два-три месяца? — дрожащим голосом спросил Шапиро.

— Возможно, они найдут кого-то другого, того, кто есть в наличии. Того же Журна, например. Им главное — закрыть позицию. Через два, нет, через три месяца найдите какой-нибудь способ скрытно связаться со мной. Я вам сообщу, миновала ли опасность. Если, конечно, сам уцелею в этой передряге.

— О мой бог! — Шапиро схватился за сердце.

— Теперь я должен идти, — сурово сказал я. — Помните, нельзя терять времени. Энтропия нарастает.

— Да, да… — пробормотал Шапиро.

Выйдя из обсерватории, я сунул руку в карман и нажал на диктофоне кнопку «стоп».

Лещенко внимательно прослушал запись. Потом еще какое-то время молчал, задумчиво разминая сигарету.

— Вот ведь напасть какая! — произнес он, наконец. — Тебя это не беспокоит, Володя?

— Что? — не понял я.

— Да энтропия эта!

— Нет, — ответил я. — Не особо.

— Не особо, — повторил Лещенко. — Я меня вот беспокоит. Я иногда прямо физически ощущаю, как она, зараза, нарастает.

Лещенко провел руками по лицу и встряхнулся.

— А вообще — отличная работа! Ты молодец! Я тебя, похоже, недооценивал.

Мы сидели в кафе на задворках штаб-квартиры «Кредит Сюисс», там, где произошла наша первая цюрихская встреча.

— Молодец, — повторил Лещенко. — Такие кадры тут, оказывается, пропадают. Слушай, бросай свои часы, давай к нам!

Не успел я открыть рот, Лещенко добавил:

— Шучу, шучу! Знаю, ты «не такой».

«Не такой» он произнес с нажимом.

— Значит, так! — он мягко хлопнул ладонью по столу. — Чтоб не терять времени и не разводить тут лишнюю энтропию, рассказываю тебе про твою дальнейшую жизнь. Ты без всяких фокусов отрабатываешь на БазельУорлде от первого до последнего дня, изображаешь из себя хозяина часовой марки, общаешься с журналистами, с оптовиками, чтоб все, как у людей. После выставки я подгоняю тебе клиента, он покупает у тебя «де Барбоса», всего, с потрохами. Платит в два раза больше того, что ты заплатил Шапиро. Есть такие чудаки, поверь мне. Заплатит, еще и спасибо скажет. Томасу вернешь то, что у него брал, остальное мы с тобой честно поделим. Твоей доли тебе хватит на первый взнос за квартиру в Копенгагене, в районе Вестербро. У тебя ведь жена с дочкой в Вестербро живут? Прекрасный район!