Базар житейской суеты. Часть 3 - [42]

— Хорошо ужь и то, что деньги останутся по крайней мѣрѣ въ нашей фамиліи, говорила мистриссъ Бьютъ. Питтъ не промотаетъ ихъ, за это могу поручиться: такого скряги и жидомора еще земля не производила. Онъ столько же ненавистенъ въ своей сферѣ, какъ этотъ его забулдыжный братецъ, Родонъ Кроли. Негодный мотъ и отчаянный скупецъ стоютъ одинъ другого.

Такмъ-образомъ, послѣ первыхъ порывовъ гнѣва и печали, мистриссъ Бьютъ начала мало-по-малу примѣняться къ измѣнившимся обстоятельствамъ, и окончательно помирились съ своей судьбой. Она сообщила своимъ дочерямъ приличныя наставленія, какимъ-образомъ переносить бѣдность съ веселымъ духомъ, и выдумала тысячи замѣчательныхъ средствъ скрывать ее отъ взоровъ ближнихъ. Съ рѣдкой энергіей, достойной похвалы и удивленія, мистриссъ Бьютъ возила дочекъ на балы и на общественныя гулянья. Даже въ Пасторатѣ она приинмала своихъ знакомыхъ самымъ гостепріимнымъ образомъ, съ комфортомъ истинно-джентльменскимъ, и гости появлялись на ея вечерахъ гораздо чаще, чѣмъ въ бывалое премя, когда еще не была рѣшена участь наслѣдства миссъ Кроли. Смотря на ея теперешніе свычаи и обычаи, никакъ нельзя было думать, что достопочтенная фамилія обманулась въ своихъ надеждахъ, и никому не приходило въ голову, что мистриссъ Бьютъ, не пропускавшая ни одного общественнаго гулянья, томитъ голодомъ и холодомъ свою семью въ Пасторатѣ. Зато не щадила она никакихъ издержекъ на туалетъ, и гардеробъ ея дочекъ безпрестанно наполнялся новѣйшими произведеніями модныхъ магазиновъ, Мать и всѣ четыре дочери, дурнышки, неукоснительно появлялись на всѣхъ собраніяхъ въ Саутамптонѣ и Винчестерѣ: имъ удалось даже проникнуть въ Каусъ (что на островѣ Уайтѣ, гдѣ лѣтняя резиденція королевскаго дома) на общественыые балы, по поводу скачекъ, и на веселыя собранія, по поводу гонки шлюпокъ, яликовъ и лодокъ. Карета мистриссъ Бьютъ и лошади, оторванныя отъ плуга, безпрестанно были въ дѣлѣ, такъ-что почти всѣ знакомые убѣдились окончательно, что четыре сестрицы получили отъ своей тётки огромное наслѣдство. Къ этому убѣжденію приводило между прочимъ и то обстоятельство, что всѣ члены фамиліи Бьюта Кроли произносили, въ публичныхъ мѣстахъ, имя покойной тётушки не иначе, какъ съ душевнымъ умиленіемъ, нѣжнѣйшею благодарностью и сердечнымъ восторгомъ. Обманъ этого рода, сколько мнѣ извѣстно, всего чаще практикуется на подмосткахъ житейскаго базара, и здѣсь всего замѣчательнѣе то, что особы, позволяющія себѣ этотъ обманъ, хвастаютъ своимъ лицемѣріемъ, какъ великимъ нравственнымъ достоинствомъ, потому-что надуть ближняго на счетъ обширности своихъ средствъ — дѣло очень трудное и требующее глубокихъ соображеній.

Мы знаемъ изъ достовѣрныхъ источниковъ, что мистриссъ Бьютъ считала себя самой добродѣтельной женщиной во всей Аигліи, и взглядъ на ея счастливое семейство представлялъ глазамъ посторонняго зрителя трогательную и назидательную картину. Такъ благовоспитаны были ея дочки, такъ умны, веселы, любезны и милы были онѣ! Марѳа превоеходно рисовала цвѣточки, и снабжала ими почти всѣ окрестные благотворительные базары. Эмми считалась соловьемъ во всемъ графствѣ, и стишки ея, напечатанные въ «Гемпширскомъ Телеграфѣ«, упрочили на твердомъ основаніи ея поэтическую славу. Фанни и Матильда пѣли дуэтты, между-тѣмъ, какъ маменька ихъ играла на фортепьяно, а другія двѣ сестрицы сидѣли въ отдаленіи, обхвативъ за талію другъ друга, и слушали музыкальную мелодію съ вниманіемъ напряженнымъ и глубокимъ. Но никто не видалъ, какъ бѣдныя дѣвочки барабанили эти дуэтты въ тишинѣ уединенія, и никто не подозрѣвалъ, съ какою строгостью заботливая мать дрессировала ихъ наединѣ. Словомъ, мистриссъ Бьютъ, назло неумолимой фортунѣ, обстропвала свои дѣлишки превосходно,

Все дѣлала мистриссъ Бьютъ, что только можетъ дѣлать добрая и заботливая мать. Она привозила веселыхъ джентльменовъ изъ Саутамптона, молодыхъ викаріевъ изъ Винчестера, и офицеровъ изъ соседнихъ казармъ. Она пыталась даже ловить на удочку молодыхъ адвокатовъ и стряпчихъ изъ лондонскихъ судовъ; и поощряла Джемса привозить домой на каникулы всѣхъ своихъ пріятелей, съ которыми ѣздилъ онъ въ Оксфордѣ на охоту. Чего не сдѣлаетъ попечительная мать, какъ-скоро идетъ дѣло о благополучіи ея дочерей?

Дѣло ясное, что между такой женщиной и ненавистнымъ ея родственникомъ, престарѣлымъ владѣльцемъ Королевиной усадьбы, ничего не могло быть общаго. Съ нѣкотораго времени, совершился окончательный разрывъ между достопочтеннымъ Бьютомъ и братомъ его, баронетомъ. Должно, впрочемъ, замѣтить, что сэръ Питтъ раздружился со всѣмъ графствомъ, и всѣ на него указывали, какъ на чудище джентльменской породы. Отвращеніе Питта къ респектэбльному обществу увеличивалось постепенно съ его преклонными годами: циническія его наклонности принимали огромные размѣры, и ворота древняго замка не отворялись болѣе для джентльменскихъ экипажей до той поры, пока старшій сынъ баронета, мистеръ Питтъ, и леди Дженни, не сдѣлали визита на «Королевину усадьбу» немедленно послѣ своей свадьбы.

То былъ страшный и нѣсчастнѣйшій визитъ, вспомннаемый съ великимъ ужасомъ и отвращеніемъ членами благороднаго семейства. Мистеръ Питтъ, съ блѣдной физіономіей, просилъ свою молодую супругу никогда не заикаться ни полсловомъ о поѣздкѣ на «Koролевину усадьбу», и всѣ свѣдѣнія о томъ, какъ сэръ Питтъ принялъ новобрачныхъ, мы могли только собрать черезъ мистриссъ Бьютъ, которая одна только знала всю подноготную джентльменекаго замка. Вотъ что мы узнали.