Базар житейской суеты. Часть 1 - [25]

Наступила мертвая тишина.

— Ба! Что я слышу? За мной, ребята! заревѣлъ Визаръ.

Вѣдь это было бы очень хорошо: не правда ли, милостивая государыня? Попытаемся теперь разжидить свой слогъ розовой водицой.

Маркизъ Осборнъ написалъ billet-doux, и отправилъ къ леди Амеліи своего миньятюрного жокея.

Красавица получила душистую записку изъ рукъ своей femme de chambre, Mademoiselle Anastansie.

— Милый маркизъ! Какъ онъ любезенъ.

Въ запискѣ было приглашеніе на балъ къ лорду Бумбубунъ.

— Кто эта прелестная дѣвушка? спросилъ въ тотъ же вечеръ индійскій принцъ, Моггичунгукъ, прикатившій изъ Пиккадилли на шестеркѣ вороныхъ коней. Именемъ всѣхъ купидоновъ, любезный Седли, представьте меня ей.

— Имя ея — миссъ Седли, Monseigneur, сказалъ лордъ Джозефъ многозначительнымъ тономъ.

— Vous avez alors un beau nom, отвѣчалъ сіятельный Моггичунгукъ, торопливо отступая назадъ съ озабоченнымъ видомъ. Въ эту минуту онъ наступилъ на ногу старого джентльмена, который стоялъ позади и безмолвно любовался на очаровательныя прелести леди Амеліи.

— Trente mille tonnerres! закричалъ старый джентльменъ, скорчившисъ подъ вліяніемъ agonie du moment.

— Ахъ, это вы, Monseigneur! Mille pardons?

— Какими судьбами, mon cher! вскричалъ Моггичунгукъ, увидѣвъ своего банкира. Пару словъ, mon cher, намѣрены ли вы теперь разстаться съ вашимъ жемчужнымъ ожерельемъ?

— Mille pardons! Я уже продалъ его за двѣсти-пятьдесятъ тысячь фунтовъ князю Эстергази.

— Und das ist gar nicht theuer, potztausend! воскликнулъ Моггичунгукъ, и прочая, и прочая, и прочая…

Такимъ образомъ, вы видите, милостивыя государыни, въ какомъ бы духѣ могла быть написана эта исторія, если только авторъ далъ полный разгулъ своей фантазіи, потому-что, смѣю васъ увѣрить, аристократическіе салоны ему извѣстны въ совершенствѣ, столько же, по крайней мѣрѣ, какъ вашимъ моднымъ романистамъ, у которыхъ дѣйствующія лица объясняются между собою на разныхъ діалектахъ! Но ужь во всякомъ случаѣ, съ вашего позволенія, я буду идти скромно по своей дорогѣ. Впрочемъ, увѣряю васъ заранѣе. что эта глава заслуживаетъ полного вашего вниманія.

Карета быстро покатилась отъ Россель-Сквера къ Уэстминстерскому мосту. Мистеръ Джой и миссъ Шарпъ сидятъ напереди, и между ними довольно свободного мѣста. Мистеръ Осборнъ сидитъ насупротивъ, посерединѣ, между капитаномъ Доббиномъ и Амеліей.

Пассажиры кареты, всѣ до одного, увѣрены, что въ этотъ самый вечеръ Джой непремѣнно сдѣлаетъ формальное предложеніе миссъ Ребеккѣ Шарпъ. Родители молодого человѣка, оставшіеся дома, смотрѣли сквозь пальцы на это дѣло, хотя, говоря между нами, старикъ Седли питалъ къ своему сыну весьма странное чувство, довольно близкое къ презрѣнію. Онъ считалъ его тщеславнымъ, самолюбивымъ, изнѣженнымъ, лѣнивымъ. Онъ терпѣть не могъ притязаній его на свѣтскій тонъ и открыто смѣялся надъ его хвастливыми сказками изъ индійской жизни.

— Я оставлю ему половину имѣнія, творилъ старикъ, да притомъ онъ и самъ богатъ, какъ Крезъ; но я убѣжденъ, какъ дважды-два: если ему скажутъ завтра, что я, его мать и сестра умерли скоропостижной смертью, онъ равнодушно отвѣтитъ: «вотъ оно какъ!», и потомъ преспокойно отправится обѣдать въ свой трактиръ.

Амелія, съ своей стороны, была просто безъ ума при мысли о возможности такого брака. Разъ или два Джозефъ собирался поговоритъ съ ней о чемъ-то очень важномъ, и она отдавала ему въ полное распоряженіе свои уши; но жирный толстякъ никакъ не могъ разрѣшиться отъ своей великой тайны и, къ досадѣ сестры; разражался только вздохомъ и пыхтѣньемъ.

При этой таинственности братца, добрая миссъ Амелія была какъ на иголкахъ, и завѣтныя мысли съ непобѣдимою силой выпрашивались наружу изъ ея маленького сердца. Не рѣшаясь вступить въ откровенную бесѣду съ миссъ Ребеккой на счетъ нѣжного и деликатного предмета, миссъ Амелія облегчала свою душу продолжительными секретными совѣщаніями съ мистриссъ Бленкиншопъ, домовою ключницой, которая, съ своей стороны, не замедлила сообщить нѣсколько тайныхъ замѣчаній горничной дѣвушкѣ, стоявшей на самой дружеской ногѣ съ кухаркой. Все это дѣло, съ весьма краснорѣчивыми подробностями, кухарка, при первой возможности, сообщила всѣмъ мелочнымъ лавочникамъ, и въ короткое время всякая живая душа на Россель-Скверѣ понимала весьма удовлетворительнымъ образомъ отношенія индійского набоба къ прелестной миссъ Шарпъ.

Однакожь, мистриссъ Седли, увлекаемая материнскимъ чувствомъ, думала нѣсколько времени, что сынъ ея унизитъ себя женитьбой на дочери-музыканта.

— Какъ это можно, сударыня; помилуй Богъ! восклицала мистриссъ Бленкиншопъ, припомните, сударыня, мы сами торговали въ мелочной лавкѣ, когда вышли за мистера Седли, который въ ту пору былъ только писаремъ у биржевого маклера, и получалъ не больше ста-пятидесяти фунтовъ. А вотъ мы и разбогатѣли. Богъ не безъ милости, сударыня.

Амелія тоже совершенно соглашалась съ этимъ мнѣніемъ, и мистриссъ Седли убѣдилась, наконецъ, что ключница разсуждаетъ какъ женщина, владѣющая самымъ основательнымъ умомъ. Ктому же, чему быть тому не миновать, и судьба — веревка, это всякій знаетъ.

Зналъ и мистеръ Седли, который энергическимъ тономъ говорилъ своей супругѣ.